— Может, все дело в причине, по которой я должна была сегодня увидеть вас. Вы понимаете других людей и обладаете глубоким чувством порядочности, поэтому я скажу вам, что Джерри на самом деле боится не выступления в суде и не вопросов Элмо Дункана. Он знает, что Дункан не станет мучить своего свидетеля вопросами. Он считает, что вы обязаны дискредитировать его и даже уничтожить ради выигрыша процесса. Поверьте мне, он боится расправы защиты.

— Но вы так и не сказали мне почему. Ну, заставлю я его признаться в первой давнишней попытке самоубийства, но что еще могу я открыть такого, чего бы все не знали? И я не вижу ничего такого уж страшного в том, что ему придется рассказать о первой попытке самоубийства. Не забывайте, что он изнасиловал девушку. Наоборот, этим Джерри может даже вызвать сочувствие. С чего такой дикий ужас перед судом и перекрестным допросом?

— Я… я не могу объяснить, Майк, — не сразу ответила Мэгги. — Это один из симптомов его психического заболевания. Когда вы подавлены, когда всю жизнь вами командует отец, вы постоянно будете чувствовать себя неполноценным. Джерри и так на грани срыва, а тут еще его принародно разденут донага и выпорют во время перекрестного допроса, заставят признаться в слабости и неполноценности. По-моему, это уже слишком. Такое может сломать и человека посильнее. — Она помолчала. — Ваши вопросы… ведь они могут его унизить?

— Мэгги, перекрестный допрос — не увеселительная прогулка ни для какого свидетеля, но, несмотря на это, все люди, и слабые, и сильные, переносят его. В отношении Джерри мне трудно сказать. Я могу только пообещать не быть жестоким инквизитором. Я не буду Торквемадой, но я вынужден буду задавать ему вопросы, на которые ему придется отвечать, потому что его приведут к присяге.

Мэгги Рассел опять замолчала и задумалась.

— Майк, а так ли уж необходимо проводить перекрестный допрос? Вы обязаны задавать ему вопросы?

— Если бы Дункан не вызвал его в суд, я мог бы не допрашивать его. Дункан собирается задавать Джерри вопросы, поэтому мне придется сделать то же самое.

— Но ведь вас не заставляют делать это? Я хочу сказать, вы можете отказаться от перекрестного допроса?

— Конечно, могу, но…

Она обеими руками схватила руку Барретта.

— Тогда сделайте это, Майк. Об этом я и хотела попросить вас сегодня. Не подвергайте Джерри перекрестному допросу. Мне не удалось предотвратить его выступление в суде, но Джерри еще можно спасти, если защита пощадит его. Я не прошу этого для себя, Майк. Я не имею права просить вас. Но ради мальчика, пожалуйста, откажитесь от перекрестного допроса.

Мэгги отпустила его руку, крепко сцепила пальцы и замерла в напряженном ожидании.

Как это ни было трудно и больно, но Барретт покачал головой:

— Нет, Мэгги, я не могу пойти на это. Я не могу предать людей, которые наняли меня и которые полагаются на меня. Я не могу предать Джадвея, его книгу и свободу личности, в которую я верю. Дорогая, выслушайте меня и проявите благоразумие, если это возможно. Окружной прокурор уже зашел слишком далеко. Он сколотил мощное обвинение против Джадвея и «Семи минут». Все наши попытки сопротивления безжалостно пресекались. Сейчас он собирается доказать пагубное влияние «Семи минут» с помощью Джерри Гриффита. У нас появилась первая возможность остановить его. Если мы не станем защищаться, то пойдем на дно и цензоры возьмут верх. Если Дункан задаст Джерри вопросы, тогда я буду обязан тоже задавать вопросы. Это наша последняя надежда. Пойди процесс по-другому, я бы, конечно, мог попробовать выполнить вашу просьбу и отказаться от перекрестного допроса, потому что тогда он был бы не так важен.

Мэгги придвинулась ближе.

— Что… что вы имеете в виду, говоря, что, если бы процесс проходил по-другому, вы могли бы выполнить мою просьбу?

Он вспомнил вчерашние доводы Зелкина и решил сейчас изложить их Мэгги.

— Если бы Леру был на нашей стороне или хотя бы эта Воглер, тогда, может быть, я и подумал бы об отказе от перекрестного допроса Джерри, потому что, как я уже сказал, он не был бы так важен. Или даже сейчас, будь у нас хоть один настоящий свидетель, который опроверг бы показания Кристиана Леру и защитил Джадвея и «Семь минут», я мог бы оставить Джерри в покое. Но у меня нет ни одного приличного свидетеля. У меня нет ни одного свидетеля, хотя бы немного похожего на приличного, поэтому…

— Майк.

Он пытливо посмотрел на Мэгги, потому что в ее голосе послышались твердые нотки.

— Этот ваш «приличный свидетель», которого вам так не хватает… Кто мог бы быть для вас так важен?

— Кто? По-моему, сейчас остался только один такой человек. Касси Макгро. Если бы она была у меня…

— Она может быть у вас, Майк.

Эти слова оказались настолько неожиданными, что Барретт не сразу понял их значение. Он тупо уставился на Мэгги Рассел.

— Я предлагаю вам выгодную сделку, Майк, — с холодной уверенностью сказала девушка. — Вы обещаете мне не расспрашивать Джерри, а я обещаю вам Касси Макгро… собственной персоной.

— Пожалуйста, положите левую руку на Библию и поднимите правую. Вы клянетесь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет вам Бог?

— Клянусь.

— Назовите, пожалуйста, свое имя и фамилию.

— Джерри… Джерри Гриффит.

— Произнесите, пожалуйста, по буквам.

— Гриф… Гриффит… Г-р-и-ф-ф-и-т.

— Пожалуйста, займите свидетельское место.

Со своего места за столом защиты Барретт наблюдал, как стройный юноша нервно поднимается по ступенькам и садится на стул. Его каштановые волосы были аккуратно причесаны, взгляд (левый глаз непрерывно дергался от тика) метался по залу, стараясь не задерживаться на серебристом микрофоне, который стоял перед ним. Лицо его было бледным, плечи поникли, он напоминал вспугнутую черепаху, каждое мгновение готовую спрятать голову под спасительный панцирь. Кончиком языка Джерри беспрерывно облизывал пересохшие губы. Он ждал, когда Харон посадит его в лодку и повезет через его собственный Стикс.

Барретт отвел глаза от самого главного свидетеля обвинения и оглядел переполненный зал суда. Он знал, что где-то в этом море лиц и лицо Мэгги, внимание которой приковано не только к Джерри, но и к нему, Барретту. Он помнил и то, что прямо за спиной сидит Фил Сэнфорд, а рядом угрюмый и решительный Эйб Зелкин и озабоченный Бен Фремонт.

Майк вспомнил вчерашний день, который превратился для него из дня отдыха в день мучительных сомнений.

Он вновь и вновь взвешивал то, что ему рассказала Мэгги Рассел.

Невероятно, а может, не так уж и невероятно, но легендарная Касси Макгро, любовница Дж Дж Джадвея, Касси Макгро, прообраз героини «Семи минут», была жива и жила на Среднем Западе. Она прочитала о процессе и написала Фрэнку Гриффиту письмо. Поскольку Мэгги была секретарем, она всегда первой просматривала семейную почту. Она увидела послание Касси Макгро, спрятала его от Фрэнка Гриффита и две недели не говорила никому ни слова. Сознавая его ценность для защиты, девушка берегла его в качестве товара для сделки. Она хотела использовать его не против Гриффита, а против Барретта. Увидев, что Фрэнк Гриффит становится чересчур фанатичным, чтобы с ним можно было торговаться, и слишком упрямым, чтобы его можно было уговорить не заставлять Джерри выступать на суде взамен на письмо Касси Макгро, она решила предложить его Барретту, как последнюю надежду на спасение Джерри.