продолжила уже мягче, — потому, что в аду стало слишком много свободного места. Как небольшое перенаселение, а эти бедные души были просто недостойны райских ворот.

После этого я долго еще сидела над своей чашкой горячего (точнее, к тому моменту уже остывшего) шоколада и все думала об этих непонятных словах. Получается, по словам мамы, на небеса попадает не каждый. А что, если и моя душа уже не такая чистая, как раньше, и я тоже обрекаю себя на будущие муки в загробной жизни?

(еще кто-то сказал мне, что самоубийцы не попадают в рай; наверное, потому, что из-за таких своенравных людей смерть лишает себя работы)

Нужно прекращать задумываться о таких ужасных вещах и перейти к чему-то более интересному и радужному. Например, к персиковому пудингу, который мы приготовили сегодня вместе с Хлоей рано утром — хотели сделать сюрприз родителям, и он, конечно же, удался. Все попробовали по кусочку с воскресным чаем и остались приятно удивлены мягким вкусом консервированных фруктов в нежном креме. К сожалению, это самое примечательное событие за весь прошедший день.

29 декабрь_________________________________________________________

Сегодня мне нечего тебе сказать. Люди ужасны, мир ужасен, и я чувствую себя пустым ничтожеством. Быть может, позже я сотру эту запись и забуду о ней, как о чем-то очень плохом и грустном.

Но пока пусть останется.

30 декабрь_________________________________________________________

Становится чертовски сложно перестать думать об ЭТОМ. Оно преследует меня постоянно, изо дня в день, стоит только рано утром открыть глаза и с темнотой снова схлопнуть тяжелые ресницы: когда я завтракаю, когда пью чай, говорю с друзьями, иду по улице… Сложно контролировать собственные мысли, но прежде у меня всегда получалось, а теперь я все чаще и чаще ухожу в себя, не в силах что-либо сделать, и это угнетает еще сильнее. Я… не знаю даже, как с НИМ бороться — оно засасывает, словно в пучину, медленно, по одному волоску, чтобы ты успел свыкнуться, а заподозрил неладное только когда увязнешь по самый локоть.

В одном из маминых журналов была довольно-таки интересная статья, в которой один известный (но безымянный для меня) психолог заявлял, что в мире не существует оптимистов и пессимистов. Он утверждал, будто все люди в этом плане совершенно одинаковы, просто одни умеют вызывать у себя улыбку, а другие не видят в этом необходимости. Тогда журналист спросил его:

— Мистер …, не могли бы вы дать мне небольшой совет? Что же делать вторым, которые прежде считали себя пессимистами, а теперь не имеют сил выдавить на лице радостную гримасу? И, если на то пошло, предположим, будто пациент и вправду не видит вокруг себя ничего, что способно вызвать подобное изменение настроения — значит ли это, что он безнадежен? И что в таком случае ему остается делать?

— Искать свою маленькую радость каждый Божий день. Превратить это в своеобразный ритуал, сродни утреннему умыванию или поджариванию яичницы к тостам. Глядя в окно, зеркало или слушая любимую музыку, созерцая тревожащие душу произведения искусства, обнимая любимого человека, он должен понять, зачем проснулся утром, и с этой мыслью прожить весь следующий день. Другого выхода нет … Иначе мне страшно было бы даже взглянуть на такого человека.

Я еще долго-долго вглядывалась в лицо нарисованного мужчины и думала, как может быть, чтобы этот странный доктор с обложки мог раздавать невидимым людям «бесценные» советы. Размышляла об этом час, два, три — и так до самого конца несчастного дня, пытаясь проделать тот же трюк с собой и доказать ему, что эти слова грубая неправда.

«Я счастливая и живая!», — написала я на краю этого журнала и подумала, как забавно выходит, что такой известный человек ошибся в небольшом предсказании. Ведь я-то не мучаюсь бесполезным поиском, но и не смею назвать себя оптимистом, особенно в последние холодные месяцы серой осени. Значит, он все же ошибся, но внутри меня что-то внезапно зашевелилось: гадкое чувство, будто тугой канат перетягивает тело изнутри, и ты каждую секунду ощущаешь мокрые волокна, щекочущие внутренние органы; и вот кто-то медленно стягивает концы, дышать становится почти невозможно, а эта мерзкая змея по-прежнему сдавливает, мешая думать, и в глазах загораются белые на черном звезды.

«Я счастливая и живая!», — вывела я снова, и на этот раз пальцы дрогнули на восклицательном знаке, не соглашаясь с голосом разума. Вдруг показалось, что я действительно проживаю неделю с абсолютно пустой головой — ни идей, ни будущих планов и стремлений, а одна только мутная вода, булькающая, стоит сделать хоть малейший шаг. Да, забавно — вода, похожая на темный и густой лимонад без единого шипучего пузырька; пьешь ледяную жидкость, а во рту долго остается склизский привкус, будто глотнул масла…

«Я счастливая и живая»

Видимо, и здесь тоже обман. Мне бы хотелось исчезнуть отсюда, уйти в выдуманный собой мир и забыться в нем на нескончаемую вечность. Это была бы просто чудесная жизнь, не правда ли?

(но Бог не любит грешников, ты же помнишь, глупая девочка, а то, о чем ты думаешь, самый настоящий грех, просто ты еще не написала то страшное слово)

Я бы жила в небольшом домике с крохотной коричневой дверцей в ореховую крапинку и стенах цвета нежной мяты, чтобы издалека он походил на большой кусок торта. Там было бы много-много огромных окон и всегда жаркое лето. Сладкие персики по утрам, нежный зефир на десерт и яблочные пироги к чаю — можно наслаждаться закатом и смаковать его по кусочкам, напевая под нос приятную песенку.

И там не было бы мамы. Никаких наставлений, поучений и споров, у нее оказался бы свой мир и дом, как можно дальше от моего. И папа с Хлоей… Я хочу, чтобы они жили так, как живут сейчас, если им действительно нравится такая жизнь. Школа осталась бы тоже далеко-далеко, как маленький маячок, который будет светить темными ночами и зажигать в моем сердце теплые воспоминания, а Джек… У него бы тоже было все хорошо — пусть и не здесь, но я бы всегда о нем помнила и раз в неделю приглашала его посмотреть на звезды (ах, да, над моим домом всегда бы горели звезды — крошечные светлячки на завораживающе-черном полотне, бездушные, но прекрасные). И все были бы счастливы, пусть даже сейчас такой мир существует только в моей голове.

Мне больше не хочется сюда писать. Совсем. Каждую ночь я засыпаю и продолжаю жить в том сказочном месте, о