Капитан мчался так, словно участвовал в забеге на выживание. Мчался даже тогда, когда перестал различать кровь на переполненной мусором земле. Чутье подсказывало ему какими путями пытался укрыться Руслан, словно сам Арсен когда-то был преследуемым. Крепко сжимая в руке пистолет, он лишь на мгновение подумал о том, что он замедляет его, но остановиться, чтобы сунуть его в кобуру, заняло бы целую вечность. Людей не существовало. Как не существовало и двух полицейских, проявивших к Арсену куда больший интерес чем к Руслану. Не было автомобилей, которые едва ли успевали затормозить в считанных сантиметрах от Арсена, и водителей, злобно сигналивших ему вслед, а затем почтенно замолкавших при виде оружия.

В голове пульсировало так, что все происходящее казалось каким-то непонятным, полным сумбура сном. Это не битва между соперниками, полюбившими одну девушку или полицейским и преступником. Это мнилось Арсену борьбой между ним и средоточием всего, что он так ненавидел. Злом, лишь на мгновение высунувшим свое мерзкое лицо из мрака, и теперь пытавшимся ускользнуть обратно в преисподнюю.

Вылетев на широкую улицу из очередного тесного проулка, Арсен стал оглядываться по сторонам. Впервые в жизни он не смог выбрать путь, по которому следует продолжить преследование.

Сплюнув на асфальт, капитан почувствовал жжение в груди и усталость, которые, похоже, бежали за ним на шаг позади и теперь, когда он остановился, накрыли с ног до головы. Тяжело дыша, Арсен сунул пистолет обратно в кобуру и пригнулся, опираясь вытянутыми руками на свои колени. Как ему не хватало напарника. Друга, второго дыхания, делавшего его силы бесконечными.

— Проклятие, — сквозь отдышку прошептал Арсен, — чертовы сигареты.

— Ты прав, капитан — чертовы сигареты, — беззвучно зашевелил губами Руслан и прижался к стене, стараясь взять под контроль дыхание, которое могло его выдать.

Он осмотрелся. Окажись в помещении кто-то еще, непременно бы уже поднялся шум, так как вид сидящего на полу, оборванного и окровавленного Руслана, вызвал бы панику у случайных очевидцев. Доски и ящики стояли посреди комнаты, накрытые прозрачным полиэтиленом, а стены были усеяны непонятными дырами правильной формы. Из дальних комнат слышались чьи-то голоса и звуки перемещаемых по полу предметов. Стоило Арсену повернуться на девяносто градусов и сделав несколько шагов к двери, заглянуть внутрь через пыльную стеклянную витрину — и у них обоих не осталось бы никакого иного выбора, кроме как решить все сейчас, в пропахшем краской помещении будущей кальянной.

Руслан знал, что Арсен выстрелит не задумываясь, но сможет ли выстрелить он сам? Руслан переводил взгляд то на капитана, то на пистолет, словно бы кто-то из них мог дать ему ответ на этот вопрос. Убить человека?

Руслан еще раз посмотрел через витрину.

За то, что он любит девушку его мечты? За то, что она любит его?

Арсен выпрямился и стал отряхивать брюки.

Убить за то, что он скорбел о друге? За погоны, которые он носит?

Капитан вынул из кармана мобильный и прижал его к уху.

Или всадить в него пулю за то, что он был готов убить его на лестничном пролете того гребаного отеля? Неужели ненависть настолько сильна, что не даст истине промолвить и слова?

Арсен выругался, и сунул телефон обратно в карман.

Все в голове Руслана спуталось в один разноцветный клубок, который теперь невозможно было распутать. Борясь со злом, капитан готов убить его. А он, негодяй и преступник в глазах обычных людей, он бы никогда не смог выстрелить даже в своего самого заклятого врага.

Можно выстрелить в спину капитана здесь и сейчас, даже не вставая с места. Опустошить магазин, навсегда решив эту проблему, но что-то не подпускало его к этой границе между тем, кем он являлся и тем, кем он никогда не желал быть. Все дело в страхе? Неспособность творить зло — признак трусости или слабости духа? Любила ли Асель Арсена за его решимость и силу? За то, что он мог, не моргнув глазом, нашпиговать свинцом любого, кто встанет между ними? Этими ли критериями оценивалась любовь? Все превращалось в какую-то бессмыслицу. Руслан вытянул шею и еще раз взглянул на Арсена. Тот, по-прежнему, стоял посреди тротуара. На мгновение Руслана посетила мысль выйти на улицу и встретиться с ним лицом к лицу. Почему он должен прятаться, если ни в чем не виноват? С чего вдруг Арсен решил, что только он имеет право на Асель? С каких пор этот мент стал судьей, который определяет виновных и наказывает их? Руслан поднялся с места. Арсену осталось лишь обернуться. Руслан шагнул к двери и встал в проеме, не отводя глаз от выбритого затылка капитана, когда у того зазвенел мобильный.

После смерти Жомарта, из города бесследно убрались все представители криминальных боссов. Встречу перенесли на более удачное и безопасное для этого время и место. Ни у кого не оставалось сомнении в том, что внезапная смерть Кайрата и последовавшая за ней жестокая расправа над Жомартом в его собственном доме, были ничем иным, кроме как дерзкой заявкой пока неизвестного, но достаточно амбициозного смельчака, пытавшегося прорваться на самую верхушку власти, в обход сложившегося за многие годы порядка. Никто из боссов не пытался найти и свести с наглецом счеты, хотя, каждый понимал, что сделать это необходимо. Пусть пока все это не касалось их напрямую, но под косвенной угрозой находились все и сразу. Тем не менее, криминальный мир нуждался в передышке, прежде чем приступить к решительным действиям, и потому, мысли боссов были больше заняты безопасностью своих организации, нежели поиском и местью за смерть человека, служившего для них большой и непротекаемой крышей. В отличие от них, Байболат, наравне с Ерланом находившийся ближе всех к центру событии, видел, в имевшей место дестабилизации, единственный и почти стопроцентный шанс. Он жаждал войны. Слишком озабоченные своими страхами и занятые попыткой уберечь свои владения боссы других регионов не могли помешать ему в осуществлении своих планов. Подмяв под себя наследие Кайрата и избавившись от Ерлана, прежде, чем это сделает таинственный убийца, он отхватит кусок торта больше, чем это смогут другие. Именно поэтому, Байболат стал ломать голову над новой стратегией войны с Ерланом. Ерлан же, наслаждаясь неожиданно подвернувшейся удаче, проводил свои дни в веселых развлечениях и похоже был вполне доволен тем, что с его плеч спал груз ответственности за встречу всех боссов. Вероятные попытки семьи Кайрата претендовать на доли от сколоченной им империи, нисколько его не тревожили. Никто из сыновей и зятьев Кайрата не обладал ничем таким, что можно противопоставить ему. Более того, Ерлан сам имел виды на то, что принадлежало им по праву. Он отправил одного из своих парней к Айгерим, строго наказав сделать все, что в его силах, чтобы приволочь девушку на свидание в конце недели. Мысль о ее законном муже виделась слишком мелочной, чтобы заморачиваться над ней. Заранее заказав столик в излюбленном Бельведере и велев приготовить лучший номер в отеле, где уже не состоится сходка криминальных авторитетов, Ерлан упивался уверенностью в своем успехе. Его коробила мысль о том, что он уделяет слишком много внимания и времени женщине, с которой хочет только переспать. Но, Айгерим слишком долго была тем запретным плодом, вкус которого он искал в каждой девушке, по собственной воле или по принуждению побывавшей в его постели, и так и не нашел его. Ерлан хотел впечатлить ее. Это чувство — новое и оттого не совсем приятное. Так или иначе, он знал, что получит свое, но одного лишь физического наслаждения ему вдруг показалось недостаточно. Он хотел больше. Она должна оказаться несчастной, а сердце ее разбитым, когда он насладится этой любовью и пресытится ею.