- Куда мне идти? Как выбраться? Меня везде узнают. Ваши пропагандисты отлично постарались. Моё лицо на почтовых марках. Очень скоро оно появится и на стендах почтовых контор.

   Заметив, что Гэнда не понял намёка, она пояснила:

   - Там расклеивают фотографии разыскиваемых преступников.

   Он снова её поцеловал.

   - Для меня, ты не преступница, но поймать тебя я бы хотел.

   Ему было непросто произносить комплименты по-английски. Он надеялся, что, на этот раз, сказал правильно.

   Видимо, угадал, так как она покраснела. Но в ответе её не слышалось радости.

   - Ага, именно поэтому, в глазах американцев я ещё более жуткая злодейка. Как будто, быть королевой Гавайев недостаточно, я связалась с японским офицером. Непонятно, то ли расстреливать меня, то ли вешать.

   Вероятно, она права. Нет, точно права. Если американцы вернутся, они начнут платить по счетам.

   Гэнде захотелось предложить ей отправиться в Японию. Синтия заслужила избежать подобной участи. Впрочем, он не думал, что, вернувшись на его родину, они долго смогут прожить вместе. Короля Стэнли тоже придётся везти. Интрижка Гэнды с круглоглазой женщиной не останется без внимания, а в Японии оно будет более пристальным, чем здесь. Короля и королеву, несомненно, будут использовать в пропаганде: смелые главы правительства в изгнании. Такими Гэнда их и представил.

   Чего он представить не мог, как вытащить королеву - и короля заодно - с Оаху. Если бы он знал, как это сделать, то знал бы, как выбраться и самому. Но, с тех пор, как американские войска разгромили японский флот и уничтожили самолёты наземного базирования, японцы в этих краях больше не летали. Можно выбраться из Перл Харбора на "Н8К", но шансы невелики. Американцы уже доказали, высадившись в лагере военнопленных в парке Капиолани, что они контролировали всё морское и воздушное пространство вокруг Оаху, и кольцо сжималось всё уже.

   Гэнда не верил, что Япония сумеет наскрести достаточно авианосцев и прочих кораблей, дабы противостоять этой армаде, даже если для этого придётся бросить все остальные направления. Всё, что адмирал Ямамото говорил о возможностях Соединённых Штатов, оказалось правдой. Впрочем, от Токио до Гонолулу почти 6000 километров. И всё же, Гавайи продолжали служить Японии щитом.

   Может, подлодка и прошмыгнула бы. Только они сюда уже не заходят. Гэнда не знал даже, пытался ли кто-нибудь. Что хуже, знать, что такие попытки провалились, или знать, что кто-то из важных для страны командиров ушёл на запад? Ещё один вопрос, на который у коммандера не нашлось ответа.

   - Когда... всё становится плохо, многие японцы кончают с собой. Это так?

   Судя по тону вопроса, ответ королева Синтия уже знала.

   - Да, мы так поступаем, - кивнул Минору Гэнда.

   В детали сеппуку он вдаваться не стал. Женщины, как правило, не вскрывали живот, они перерезали себе горло. Кивнув, он помотал головой, прогоняя неприятные нежеланные мысли. В голову ему они приходили не впервые.

   - Пока об этом тревожиться рано. Слишком рано, - сказал он и глотнул из бутылки. Если он выпьет ещё, то на какое-то время, вообще, перестанет тревожиться.

   Синтия тоже выпила. Голос у неё, при этом, оставался совершенно трезвым.

   - Да, тревожиться пока рано. Но, слишком ли? Я так не считаю.

   Гэнда хоть и не был с ней согласен, спорить не стал.

   - Как его величество? - спросил он.

   - Он не думал... что подобное станет возможным, когда ты водружал корону ему на голову.

   Об этом Гэнда знал. Синтия продолжала:

   - Забавно. Он и сам наполовину хоули, но он очень злится на других хоули за то, что те сделали с Гавайями. Причём, искренне. Многое в нём чушь, блеф, притворство, да и говна в нём немало, но об этом он говорит искренне.

   Видимо, джин ударил ей в голову. Синтия взглянула на кольцо на пальце и вновь покраснела.

   - Ну, злится он не на всех хоули.

   - На тебя злиться невозможно, - сказал Гэнда.

   - Так мило. Ты такой милый.

   Синтия Лаануи поцеловала Гэнду. Когда-то давно, кто-то сказал ему, что тот, кто целует первым, нуждается в этом больше другого. Судя по тому, как Синтия отчаянно к нему прижалась, доля истины в этих словах была. Отпрянув от него, она сказала:

   - Ты плохо меня знаешь. Не можешь знать, даже если считаешь иначе. Поверь, ничего плохого я в этом не вижу, мне это нравится. Но я также считаю это глупым.

   - Я считаю иначе, - сказал Гэнда.

   Он понимал, что королева права, но ему было плевать. В данный момент, кроме друг друга, у них никого не осталось, и, возможно, ещё долго не будет. Гэнда собрался с духом, взял её на руки и отнёс на кровать. Он был невысоким человеком, на пару сантиметров ниже неё, но сил ему было не занимать.

   Их близость имела сладость запретного плода. Каждый раз, касаясь друг друга, они понимали, что это могло быть в последний раз. В нынешние времена, каждая близость могла стать последней в их жизни. Для него, и, возможно, для неё, этот факт лишь разжигал страсть.

   Позже, когда бледная кожа между её грудей покраснела, она сказала:

   - Жаль, сигарет нет.

   Жестом, достойным фокусника, Гэнда извлёк из кармана брюк пачку "Честерфилда".

   - Держи, - сказал он.

   Синтия взвизгнула и поцеловала его.

   - Боже, боже, боже! Где ты, вообще, их достал? Где?

   Исходя из её слов, можно было решить, что табака не хватало во всём мире, а не только на Гавайях.

   Гэнда осторожно прикурил одну себе и одну ей, затем произнес:

   - Друг отдал.

   Ничего добавлять он не стал. Этот друг получил сигареты от своего друга, а тот, в свою очередь, вытащил их из кармана мёртвого американского морпеха. Таких вещей Синтии знать не обязательно.

   Затянувшись, она закашлялась. Её примеру последовал Гэнда. Они уже так долго жили без сигарет, будто совсем никогда не курили. Вторая затяжка вызвала у неё