На следующий день повторилось то же. Сканды перебрались на другой холм, еще дальше на закат, словно заманивая врага подальше от лучевской дороги. На этот раз конуг разбил табор возле небольшого села со странным названием Два Холма. Село прилепилось на самой вершине холма, а за ним темнела роща, густая, так и просившаяся, чтобы спрятать в ней войско.

Згур долго лежал в высокой траве, глядя на светившийся огнями скандский табор. Лайв уже успел поставить частокол и теперь чувствовал себя в безопасности. К тому же — село. В домах удобно держать оборону, их можно зажечь, когда начнется атака…

Вставала луна — узкий острый серп, еще бессильный перед ярким светом звезд. Враг расположился впереди, на холме, сзади тоже был холм — пониже, с пологими склонами. Наверно, потому и село так назвали. Между холмами оставалось пустое ровное пространство — шагов пятьсот, не больше. Войска не развернешь, не пустишь в бой конницу. Холм придется атаковать всей массой, подставляясь под скандский кулак.

Згур осторожно привстал, огляделся. Да, Лайв учел все. Завтра он ускользнет, чтобы уйти еще дальше, ожидая, пока неосторожная «мышка» подойдет слишком близко. Выходило скверно — хуже некуда. Конуг сумел навязать свою игру. А тот, кто делает первый ход, всегда имеет больше шансов.

Итак, холм, частокол, черные домики на самой вершине, роща. Чуть ближе — крутые склоны. Сзади не подойдешь — обрыв. Настоящая крепость. Внизу долина, за спиной еще один холм… Лайв хочет, чтобы неосторожная «мышка» попыталась взобраться прямо в кошачью берлогу… А что, если мышка поступит наоборот?

Згур вновь привстал, оглянулся. Сзади холм, не такой высокий, но все же коннице не пройти. И пехоте придется подниматься медленным шагом. Голая вершина, какие-то камни, три высоких дерева…

Згур усмехнулся, сорвал травинку, повертел в пальцах. «Кошки-мышки», значит? До рассвета еще несколько часов, он успеет. Сначала — конницу, потом — сотни Крюка и Сажи…

— Сотня Гусака — слева. Сажи — справа. Остальные — на склоне, в десять рядов…

Одноглазый кивнул, черный усмехнулся. Все остальные были тоже тут. У вкопанных в землю Стягов стояла кнесна, чуть ближе — Долбило с Вересаем, рядом — старшие остальных городских сотен. Асмут Лутович пристроился поодаль, глядя куда-то в пустое горячее небо, словно все происходящее его не интересовало.

Ярчук стоял за спиной. В это утро венет решительно заявил, что намерен быть вместе с «молодым боярином». Спорить не было времени, и Згур махнул рукой: пусть его!

— Сотня Крюка тут, на вершине. Ясно?

— Ясно…

Мала была не нужна. С вершины холма скандский табор был виден, словно на ладони. Теперь, в ярких лучах утреннего солнца, можно было разглядеть каждый дом — маленькие, беспорядочно стоявшие избы и каменную двухэтажную хоромину, не иначе обиталище местного боярина. Вокруг темнел частокол, а за ним суетились сотни

черных муравьев. Сканды тоже видели врага. «Кошка» встретилась с «мышкой».

— Конницу — в долину, двумя отрядами, слева и справа. Асмут Лутович?

Чернобородый, не оглядываясь, кивнул. Пояснений не требовалось. Опытный воин понимал, что задумал воевода. Пока латники бесполезны, но как только сканды окажутся в долине…

— Я буду здесь…

Здесь — на вершине холма, у трех деревьев, возле наскоро врытого в землю частокола. Даже не частокола — изгороди, наспех поставленной между повозок. Повозки пришлось втаскивать на руках — последние уже засветло.-Такой табор задержит врага ненадолго, но все же сумеет помешать.

— Со мною — сотня Крюка и лучники. Вопросы?

Вопросы, конечно, были.Его командиры явно ждали куда более подробных наставлений.

— Так ведь… — могучий Долбило неуверенно оглянулся. — Ты, чего делать, скажи! Оно понятно: придут — встретим, дык…

— Вот и хорошо, что понятно, — перебил Згур. — Придут — встретите. Или ты боишься не услышать, как трубят в наступление? Напоминаю: два сигнала — готовность, три — вперед.

Долбило почесал затылок, но переспрашивать не решился. Згур невольно усмехнулся. Если о замысле воеводы узнает его собственная рубашка, эту рубашку требуется немедленно сжечь — и пепел развеять. Старая мудрость, не им придумано…

— Теперь вот что. Всем фрактариям обменяться плащами и шлемами с воинами городских сотен.

На этот раз удивились «катакиты». Даже не удивились — онемели.

— Комита! — Сажа с трудом обрел дар речи. — Наша шлема снимать не можна! Наша плаща сканда знает, сканда боится…

— Ну, совершен-понятно… — поддержал его Гусак, и тут же осекся — понял. Крюк догадался еще раньше и теперь довольно скалился.

Красные перья на шлемах были теперь известны всей Сури. Как и разноцветные плащи. Скоро Лайв сумеет вновь увидеть их-в самом центре, в первых рядах. Когда же поймет, в чем дело, будет поздно.

— Все! Разводите сотни!

— Погоди! — кнесна шагнула вперед, подняла руку. — Скажите воинам, что я буду с ними, в первых рядах. Мой Стяг поставьте на склоне, в самой сердцевине…

Она не просила — приказывала, и Згур не решился спорить.

Издалека, от неровной линии скандского частокола, донеслись громкие крики. Черные муравьи собирались в кучи, из рощи выходили новые толпы, строясь возле опушки. Конуг Лайв что-то решил. Но теперь не он определял правила страшной игры. «Мышка» успела первой передвинуть фигурки на неровной, холмистой доске.

Сотники, негромко переговариваясь, поспешили вниз, к своим отрядам. Асмут Лутович остался на месте. Згур хотел подозвать его, но великий боярин сам повернулся и неторопливо подошел к комиту.

— Мне тоже ждать, пока затрубит труба?

В темных глазах светилась насмешка, но Згур не принял шутки:

— Конница должна ударить вовремя, Асмут Лутович!

— Мы не опоздаем. — Глаза чернобородого стали серьезны. — Надеюсь, воевода, ты не собираешься рубиться в первых рядах?

Кажется, Згура вновь упрекали — на этот раз в трусости. Или Асмут просто проверял его?

— Отчего бы и нет? Тогда тебе не придется отдавать Лучев!

Чернобородый покачал головой:

— Я хочу сначала завалить медведя, а потом уже делить шкуру. Не пускай кнесну в бой, Згур Иворович! Пусть ее Стяг будет внизу, а сама она — с тобой. И береги Ярчука — он мне нужен…

На лице Асмута была уже не усмешка — волчий оскал.

— Тебе — женщину, мне — мужчину! Счастливо, воевода!

Ответить Згур не успел. Асмут махнул рукой и быстро зашагал вниз, где ждали его латники. Згур обернулся и увидел, как побледнела Горяйна. Она слышала. Слышал и Ярчук, но лицо венета оставалось невозмутимым, разве что губы еле заметно дрогнули.

Згур поглядел вниз. Сотни быстро занимали позиции. А на противоположном склоне суета продолжалась. Сканды пока не строились — сбивались в огромную кучу. Очевидно, Лайв все еще думает, пытается понять…