Готовность французских военных идти на поводу у руандийских властей и у местного населения хуту стала причиной их крупного политического афронта в Руанде, сделавшего их объектом сильнейшей критики со стороны мировых СМИ и правозащитных организаций. Этот афронт оказался связан с финалом трагедии Бисесеро, очага сопротивления тутси, – событием, которое, по выражению Дефорж, «стало символом равнодушия французов к геноциду»[1642].

25 июня корреспондент газеты «L'Express» Венсан Южё вместе с Сэмом Кили из лондонской «Times» и одним американским фотографом[1643] добрался до региона Бисесеро. С ними был хорватский священник, находившийся в Руанде с самого начала геноцида[1644]. «Лесная тропинка… – рассказал Южё несколько дней спустя, – поднимается к вершине холма, к Бисесеро. “Но нужно туда идти, – выдохнул шепотом отважный прелат. – Там это продолжается. Каждый день”. Он знал. Он услышал на одном блокпосту, как банда “интерахамве”… хвасталась, что “вернулась к работе”. Работе? В Руанде это означает “тяжелая работа в лесу”. Безумная охота за выжившими тутси, потерявшимися в самом сердце “Хутулэнда”, одержимого идеей этнической чистоты. После первого же поворота атмосфера сгущается. Ни одной живой души. Вот круглая хижина со стенами, наполовину обуглившимися и лишившимися своей крыши. Одна среди многих таких же. Выше бесчисленные домишки, также обезглавленные или вылизанные пламенем. То здесь, то там подозрительные клубы дыма выделяются на фоне переливающейся зелени долин. Декорация зловещая, актеры вызывают тревогу. Сначала смешанный отряд военных и милиционеров, которые отдыхают. Одни в форме с оружием на боку; другие вооружены мачете, копьями, садовыми ножами, пиками и суковатыми дубинами. Арсенал убийц. Затем толпа крестьян»[1645]. «На следующий день мы встречаемся с колонной французских военных в сопровождении группы репортеров. Сразу же… Сэм Кили и я с картой в руках информируем командира отряда капитана 2-го ранга Марэна Жийе о резне, происходящей на соседних холмах»[1646]. Однако тот отнесся к сообщению с подозрением и не предпринял никаких действий. Возможно, это объяснялось его недоверием к «двум британским журналистам», прежде всего к Кили, которые, по его мнению, были не сотрудниками СМИ, а «разведчиками»[1647].

Два дня спустя, 27 июня, около 16:00 12 парашютистов из отряда № 10 под командованием Дюваля покинули Кибуйе вместе с журналистами Сент-Экзюпери («Le Figaro»), Буабувье (МФР) и Домиником Гарро («Liberation»), чтобы произвести разведку в горных деревнях этого же региона. Три машины с парашютистами и журналистами добрались сначала до селения Ньягурати.

«В этой деревне, – сообщил Буабувье в эфире МФР, – 600 душ. И уже давно нет никаких тутси. По крайней мере, 50 из них были убиты в начале апреля. Дети тоже. Местный начальник полиции сказал ужасную фразу: “Дети сообщников – сообщники”. Остальные тутси, которым удалось ускользнуть от резни, очевидно, убежали в окрестные леса. Если верить жителям деревни, они, вероятно, вернутся ночью за едой… один молодой хуту показывает нам огромный шрам на лице. “Это тутси напал на меня”, – говорит он. Здесь, в горах, вдали от дорог и долин, хуту, кажется, живут в постоянном страхе, страхе перед тутси, которые ускользнули от их охоты на людей, и страхе перед РПФ там, на востоке. Большинство жителей деревни не расстается со своими мачете. Один из них яростно размахивает им и даже начинает танец с саблей перед ошеломленными французскими военными. Жители Ньягурати не знают точно, зачем французы пришли в их деревню на краю земли. Они не понимают, почему белые беспокоятся о судьбе тутси, которых они называют просто “преступниками”»[1648]. «Здесь, – заявил местный учитель, – больше нет тутси. Нет больше тутси в нашей деревне. Они в лесу с другой стороны Кахуранги». «Чувствуется страх, ненависть, – резюмировал Буабувье. – Вероятно, французов не ждали. И здесь они, как на минном поле»[1649].

После Ньягурати группа приехала в Мубугу, где также не обнаружила ни одного тутси, зато услышала выстрелы со стороны Бисесеро. Дюваль решил отправиться в том направлении, взяв с собой в проводники местного учителя Жана Батиста Твагирайезу, который не переставал причитать: «Я не могу вернуться к себе домой. РПФ мне этого не позволяет. Мятежники собрались напасть на нас. Они хотят убить всех нас»[1650]. Примерно час спустя приблизительно в 30 км к югу от Кибуйе французы встретили тутси.

«Это произошло, – рассказал Буабувье в своем утреннем репортаже 28 июня[1651], – достаточно неожиданно. Небольшая французская колонна парашютистов двигалась по горной дороге… на повороте на вершине откоса появилось три человека. Как только они увидели, что это белые, они спустились к тропе. Среди них был один мужчина тридцати лет, одетый в джинсы, кеды, мокрый от пота и со взглядом, удивительно спокойным. Через десять минут их уже было не трое, а целая сотня, словно призраки, возникшие из леса, с палками или копьями в руках, готовые скрыться в зарослях при малейшей опасности.

Они живут, как звери, за которыми охотятся. Днем они прячутся в лесах, которые растут на вершинах холмов. Ночью они спускаются с этих холмов, чтобы раздобыть несколько картофелин, которые крестьяне хуту оставили на полях после сбора урожая. Они всегда в движении, всегда настороже при малейшем шуме.

…эти тутси показали тело одного из них, которого застрелили из ружья за час до этого. Он, вероятно, вышел из куста, по которому вели огонь военные или милиционеры, я точно не знаю, кто. Во всяком случае, это доказывает, что охота продолжается.