Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поначалу Мика забавляло, что он женат на законодательнице мод (хотя тогда это еще так не называлось), и он в разумных пределах делился с нею огнями рампы. Под ее влиянием он еще одержимее возился со своим гардеробом и присвоил несколько ее идей — например, с опозданием приветствуя послов и сенаторов в Вашингтоне, под мышкой сжимал трость с серебряным набалдашником. Пара стала участвовать в модных съемках, и в январе 1973 года 2000 экспертов и редакторов модных журналов со всего мира признали их «лучше всех одетыми». Через несколько недель лондонский «Санди таймс мэгэзин» заказал их фотографию на крыше кенсингтонского универмага «Байба» престарелой Лени Рифеншталь, чей фильм «Триумф воли» воспел нюрнбергский съезд НСДАП в 1934 году. Что наверняка понравилось бы американскому критику Альберту Голдмену, который сравнивал концерты «Роллинг Стоунз» с этим самым съездом, а Мика — с «Вождем».
Пара, позирующая в Верхнем саду универмага, — она в кружевном платье а-ля Скарлетт О’Хара и с парасолью, он в ярко-охряном костюме — как будто олицетворяла идеальную рок-н-ролльную сказку. На деле же все обстояло иначе. Позже Мик заметит, что их брак был «хорош только первый год», а потом превратился в притворство перед публикой, все менее убедительное. По оценкам Бьянки, хороший период оказался еще короче.
Для группы и ближайших помощников она оставалась аутсайдером — ей не доверяли, над ней насмехались. Кит злился, что она умыкнула его Проблескового Близнеца в блестящий мир кутюрье и европейских кинозвезд, где никто слыхом не слыхивал о Блайнд Бое Фуллере или настройке по открытой соль. Анита Палленберг злилась, потому что Бьянка была прекрасна, стильна и холодна, — и особенно Анита злилась теперь, когда ее божественное лицо изуродовал героин, ее стрижка на восемнадцать карат поблекла и обвисла, а ее завораживающий сиплый голос неприятно каркал. Билл Уаймен, Мик Тейлор и их жены были с Бьянкой ровны, но держали дистанцию, как и положено сержантскому составу. Однако, как ни удивительно, с ней подружился Чарли Уоттс. Искренность Чарли позволяла Бьянке отдохнуть от низкопоклонства, что окружало Мика, и к тому же, по мнению Бьянки, из всех жен внутреннего круга Мик не тронул только жену Чарли.
Даже в целом терпимые и добросердечные люди, которые работали на Мика в лондонской конторе, затруднялись потеплеть к Бьянке, а потому с легкостью думали о ней дурно. Ее считали беспощадной золотоискательницей, которая добивается только его денег (никто ведь не знал о брачном контракте, предъявленном ей утром перед свадьбой) и интересуется только своей персоной (о ее работе в пользу жертв никарагуанского землетрясения все как-то забывали). Ее неизбежно заподозрили в том, что Миково решение отказаться от Кэрис — ее рук дело. Логично: зачем ей делиться наследством с чужими детьми, если у нее своя дочь есть?
Пока Мик работал в студии или был еще чем-нибудь занят, развлекать Бьянку выпадало жене Леса Перрина — Джейни. Обычно развлекали Бьянку так: сажали на заднее сиденье машины с шофером, вручали пачку 20-фунтовых купюр и отправляли по магазинам на Бонд-стрит или в Найтсбридж. С шоферами вечно не ладилось — Бьянка ожидала от них практически рабской покорности. Одного отослали просто за то, что не коснулся фуражки в знак приветствия. Из-за Бьянки компания, у которой «Стоунз» годами нанимали машины, отказалась с ними работать. Джейни Перрин уже страшилась телефонных бесед, в которых ей сообщали, что очередному шоферу недостало уважительности и Бьянка — как она выражалась с легким испанским акцентом — «зердится».
Даже если она и интриговала против Кэрис ради Джейд, мать из нее вышла равнодушная — ее раздражало, что приходится торчать дома, пока Мик шляется где хочет. Временами она вроде бы проникалась к Джейд, с восторгом накупала одежды и наряжала дочь, а то бросала девочку с няней или родителями Мика и отправлялась по магазинам и в парикмахерскую в челсийском «Риччи Бёрнс». Какое-то время у Джейд была одна няня на двоих с ее ровесницей Хлои, дочерью Мика и Роуз Тейлор. Эта молодая женщина трудилась на двух знаменитых Миков, но зарабатывала мизерные деньги и в отместку разрешала девочкам играть с папиными «золотыми» дисками в ванне.
Когда-то и сомнений не возникало в том, что Бьянка способна прижать Мика к ногтю. Во время записи «Exile on Main St.», приезжая к ней с Лазурного Берега в Париж, он порой обнаруживал, что в отеле ее нет, — она куда-то пропадала, как Крисси Шримптон за десять лет до нее. Как и с Крисси, ему приходилось унижаться, обзванивая ее друзей и выспрашивая, не видали ли они его жену. Пока он записывался на Ямайке, Бьянка от сугубой скуки и злости остригла роскошные черные волосы под мальчика. Марианна Фейтфулл в 1969-м поступила так же, но она с короткой стрижкой пугающе походила на Брайана Джонса, а Бьянка временно превратилась в близняшку Мика — отчего тот, по воспоминаниям бывшего сотрудника, «пришел в восторг».
Все эти уловки давно потеряли силу. Мик и Бьянка делили постель, но за дверью спальни ей приходилось сражаться за его внимание с целой толпой других желающих. Она ненавидела затейливую паутину Миковых консультантов и помощников, с которыми приходилось вести переговоры, чтобы к нему пробраться; в узком кругу она называла это «нацистское государство» — возможно, подсознательно вспоминая фотосъемку Лени Рифеншталь. Мик стал скуп и невнимателен, что замарало даже его героическую никарагуанскую работу. Он уехал на дальневосточные гастроли, а Бьянка осталась в Манагуа и жила в съемном доме, за который Мик пообещал заплатить. Деньги не пришли, и она часами, и не всегда успешно, дозванивалась до нью-йоркской конторы Ахмета Эртегана, пока проблему наконец не решили.
Ее декларация независимости от «Стоунз» («Я к ним отношения не имею!») объяснялась, как она признается впоследствии, не столько высокомерием, сколько страхом. Бьянка до смерти боялась, что ее засосет в мир, где стрессы и излишества способны были убивать людей, что нередко и проделывали. И боялась она не только за себя. Да, она не была идеальной матерью, но в сравнении с Марлоном и Дэнделайон, детьми Кита и Аниты, жизнь Джейд была образцом нормальности.
Кит теперь отчасти поселился на Ямайке — его привлекали музыка, ганджа и, как он поведает впоследствии, шанс наконец-то как следует обучиться бою на ножах, раз уж он все время таскает с собой нож. В марте, возвращаясь с Дальнего Востока в свою пляжную резиденцию в Очо-Риосе, Кит крупно поругался с Анитой — ему представлялась неприглядной ее дружба с какими-то местными растафарианцами. Он хлопнул дверью и один улетел в Лондон; Аниту тем временем замели за хранение каннабиса, бросили в чудовищную ямайскую тюрьму, а двое детей сидели дома в одиночестве, пока соседи не сообразили, что творится, и не забрали их к себе.
26 июня лондонская «Ивнинг стандард» возопила: «„РОЛЛИНГ СТОУН“ РИЧАРД ОБВИНЕН В ХРАНЕНИИ ОРУЖИЯ И НАРКОТИКОВ»; полиция устроила налет на дом Кита и Аниты на Чейн-уок, в результате чего всплыли героин, каннабис, метаквалон, огнестрельное оружие без лицензии (две штуки) и россыпь боеприпасов; все это дало основания для обвинений по двадцати пяти статьям. (Что интересно, никто не попытался обыскать дом Мика чуть дальше по улице. Как будто из Вашингтона успели шепнуть пару слов; британская полиция Мика больше не тронет.)