том и сошлись. Серёга ушёл, и через двадцать минут вернулся на старом тракторе «Беларусь». Игорь, вспомнив, начало нашего путешествия, шепнул ему, чтобы он не удивлялся, если вдруг не увидит за рулём микроавтобуса водителя. Через пять минут «Беларусь» уже тянула нас по грунтовой дороге в сторону шоссе.

По мере приближения к Полянам, у меня защемило душу: шестьдесят седьмой год — бабушка Маруся с дедом ещё живы, ведь увижу, и они меня увидят — как пройдёт? Не говорить же мне им, что я их внук? Они и сами ещё молодые, пожалуй за психа примут. Да и каково это вообще — увидеть бабушку с дедом аккурат в год рождения мамы? Мама летом родилась, сейчас лето… Эх, не спросил я какое число нынче. А может бабушка как раз в роддоме?

Вспомнилась мама. «Генкин, подь», — любила она говорить, подзывая к себе, и я бежал к ней на маленьких ножках, а потом и на больших бежал. «Генкин, подь»… А сейчас она мертва и приходит только в странных видениях другого мира. А зовёт всё так же — «Генкин, подь».

Так за воспоминаниями я и не заметил, как мы свернули к Полянам и очнулся, уже когда показались домики. Не доезжая до них, Серёга выскочил из кабины и быстро снял свой трос. Мы вчетвером вышли поблагодарить его, а он сказал:

— Я дальше не поеду, а то сейчас знакомые увидят, поить станут, а мне работать ещё.

Потом он посмотрел на нас исподлобья и добавил:

— Хорошо, что предупредили… а то бы я со страху сбежал — пустые машины буксировать ещё не доводилось. И как это так получается?

Люся ответила:

— Получается, что мы внутри как будто в другом времени, понимаете?

— Нет, не понимаю, — сердито сказал Серёга. — И не хочу понимать… чертовщина какая-то. Поехал я назад, а вам удачи и вернуться туда, откуда прибыли.

Он забрался в свой трактор и, ловко объехав нас, быстро покатил по дороге от Полян.

А я ещё раз словно услышал Люсины слова: «мы внутри как будто в другом времени» и ударил себя по лбу:

— Ну точно! Эта вся закавыка из-за машины. Не хотят нас Тёмные воды обратно впускать на ней обратно. Либо по пространству гоняет туда-сюда, либо по времени. Парни, — обратился я к Игорю и Марату, — давайте доставать Томку из салона. Понесём дальше на руках.

Отойдя от машины метров на двадцать, мы снова оказались в уже привычном нам полумраке. Тут я и вспомнил рассказы Егорыча и других стариков о странном автомобиле, который появился однажды за околицей. Увидев нас, из крайнего дома выскочили Катя с Полиной. Томку немедленно уложили в постель у них в доме и оставили на их попечение. Я пришёл домой, лёг и тоже моментально вырубился.

Выспавшись, я пошёл к Игорю и попросил фотоальбом из Хорошёвки. Мы стали внимательно просматривать страницы. Фотографии были старые, в начале альбома отдельно от всех лежали два снимка начала двадцатого века на плотном картоне, такие были распространены — на одном был коллаж — женщина, сидящая на полумесяце, второе фото было семейное — красивая немолодая уже женщина сидела на стуле, а у неё за спиной стояли два добрых молодца в военной форме и со щегольскими усами. Один из мужчин положил руку на плечо женщине. В правой части фотографии стояла девушка.

Дальше шли несколько фотографий времён Гражданской войны, а затем три или четыре снимка танкового экипажа. Потом следовали фото мирного времени.

— Вот она, — сказал Игорь, перевернув очередную страницу.

Я всмотрелся в лицо девочки лет четырёх-пяти, которая сидела на коленях у мужчины. Девочка была очень похожа на нашу Сюзанну. Игорь достал из альбома фотографию и прочитал на обратной стороне: «Племяшка Валька с Серым, март 1958».

На следующих фотографиях Валька встретилась нам ещё раз — уже повзрослевшей, с двухлетней девочкой на руках и подписью «Валька с дочкой, 1974». Имя дочки не называлось. Но ещё через несколько страниц с фото, подписанного «Сашка, внучка Дашка, и Егор, 1982» на нас смотрела глазастая девочка лет десяти, имевшая общие черты с Сюзанной.

— Это, похоже, Сюзаннина бабушка, — задумчиво прокомментировал Игорь. — Может, тут и мама найдётся?

Но мамы не нашлось. Дальше шли только фотографии Ильи Григоровича, Анфисы Васильевны и их сына. Сын, похоже, много фотографировал, пока не ушёл в армию. А вот после нескольких фото из Афганистана и вплоть до начала нового столетия не набралось и двух десятков снимков.

Мы взяли альбом и понесли его к Маше с Егором. Маша, увидев в альбоме копию своей Сюзанны, даже прослезилась. Егор рассматривал фотографии молча и только поджимал губы с удивлением.

— Вот эту Валю, — Игорь показал им фото, — мы вчера встретили в деревне всего в десятке километров отсюда. Она тут гостила у дядьки, а сама оттуда, из Хорошёвки. Судя по всему, это прабабушка Сюзанны…

— Правду говорят, что только гора с горой не сходится, — задумчиво сказала Маша. — Вот ведь какие встречи…

В это время с улицы зашла Сюзанна, которая ходила к Людмиле в клуб на киносеанс.

— Ну как кино? — не поднимая глаз, спросила Маша.

— Никак, — ответила Сюзанна. — Телевизор не показывает. Дядя Артём сказал, что это из-за электричества, какие-то нестабильности… я толком не поняла.

— Ну починит, — сказала Маша и посмотрела на дочь.

Та уловила во взгляде матери тревогу.

— Мам, что случилось? — взгляд её упал на фотоальбом.

Она быстро подошла и начала его листать. Маша помогла ей, сама открыв страницу на фото с Валей.

— Ух ты! — воскликнула Сюзанна. — Как на меня похожа!

— Похоже, что это твоя прабабушка, — сказала Маша.

— Прабабушка? То есть твоя или папина бабушка? — Сюзанна стала переводить взгляд то на Машу, то на Егора.

— Сюзанна, — сказала Маша, глядя на неё, — ты совсем не помнишь своё детство?

— Где-то лет с пяти помню… — сказала Сюзанна. — Да что случилось-то?

— Мы тебе не родные родители, — выдавил из себя Егор. — Ты просто пришла к нам в общину десять лет назад.

— И мы с папой взяли тебя к себе как дочь, — продолжила Маша.

Мы с Игорем почувствовали себя неловко, присутствуя при семейной сцене.

— Ну ладно, ребята, — сказал Игорь. — Мы пойдём, пожалуй.