Все занимаются подготовкой к зиме. Возят дрова, впрягаясь в телеги, или на маленьких тележках, отепляют водопровод, окна, двери. Ставят печки-времянки и пр.

Мария Дмитриевна проявляет обо мне большую заботу. Не знаю, чем ее отблагодарить. Как она много помогает.

Трамвайное движение начинает лихорадить. Иногда по часу стоишь на остановке.

В вагонах толчея, ругань, слезы.

Скучаю о своих. Скука безмерна, когда всему этому конец? [И. Н-в].

«ТРЕПЕЩИТЕ, ИЗВЕРГИ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО…»

Продолжение дневника А. Б-ва

16 июля 1942 года.

Весь день ушел на оформление. Ровно в 10 часов был в отделе кадров, через 10 минут получил мандат. Как и всегда, для того чтобы получить талоны на питание, потребовалось столько формальностей, что слабый может с ног свалиться.

Сначала поехал сменить карточки на форму 7, затем интенданта на месте не оказалось. Значит, завтра придется питаться тем, что бог подаст. Устал хуже, чем от работы. И когда эти хозяйственники будут работать без волокиты, научатся заботиться о людях.

18 июля 1942 года.

Весь день на новой работе. С питанием не ладится: завтрак и обед в райкоме. Далеко ездить.

Очная ставка. Свидетели запаздывают, а время не ждет. Обвиняемый – тертый пройдоха. У него все заранее продумано и взвешено. Охотно говорит о вещах, не решающих дело, и упорно отказывается от главного. Где выгодно, переходит к уловкам, разыгрывает простачка. Использует каждый повод для того, чтобы доказать свою «честность».

Следователь опытный, прокурор немного волнуется – демонстрируя свое возмущение наглой ложью обвиняемого.

19 июля 1942 года.

В 11 часов начался допрос свидетеля. Допрашиваемая избрала тактику опытного врага. На вопросы по существу отвечает: «Не знаю»… «Не помню»… «Я человек темный».

Однако многословна, хорошо помнит события, не имеющие непосредственного отношения к делу. Хитрит, виляет, врет и путается. Не помнит год, но хорошо помнит, что за два года до этого она вышла замуж за обвиняемого. Не знает месяц и время, но прекрасно знает, что событие произошло за два-три дня до Троицы. Не помнит продолжительность времени, но хорошо помнит, что начало совпало с прополкой, а конец – с окончанием прополки свеклы. Не знает, где была она и что делал ее муж, но хорошо знает, когда строили дом, когда жили в доме помещика. Мужа называет гадом, но аккуратно носит передачи. На допрос пришла с узелком для передачи.

Двуличие, ложь, притворство беззастенчивые. Нужны выдержка, спокойствие, громадная сила воли, терпение, терпение и еще раз терпение, чтобы подобную мразь уличить, заставить признать и подтвердить факты, от которых уйти нельзя.

Трудная, но благородная работа. Чтобы вырвать жало у змеи и обезвредить яд, нельзя действовать, чтобы змея притаилась сдохшей, а яд отравил жертву. Нужно сначала обезвредить гада, а затем уничтожить его. Меч революции беспощаден и бьет верно и без промаха.

Свидетельница на вид добродушна, весела, говорит с улыбкой, но все это личина, маска, надетая с целью выгородить мужа. Нет у таких желания помочь народу, Родине – собственная шкура и личные интересы у них прежде всего. Враг сам не разоружится, его надо разоружить. А это требует большого искусства, знаний, а главное, терпения и священной ненависти к врагу.

Следствие не просто мстит врагу, чтобы уничтожить его, священная месть и ненависть в следственном деле состоит в том, чтобы обезвредить гада, не дать ему использовать советские законы в своих целях, показать, что советский закон – самое острое и верное оружие.

20 июля 1942 года.

Идет допрос обвиняемого. Предъявляется ряд документов, изъятых при обыске. Признает, что документы принадлежат ему, обвиняемому. При допросе ищет лазейку, пытается увильнуть. Бланки с печатью, продталоны, удостоверения на эвакуацию и др.

Ответ: похитил с целью изготовления подложного документа на всякий случай.

Враг хитер, он факт не отрицает, но не хочет признавать умысел и указать преступную цель. Имеет актерские навыки: возмущается, смело подтверждает то, в чем изобличен, вздыхает, нервничает и готов плакать там, где хочет изобразить из себя «жертву». Не пройдет номер – получишь все, что заслужил.

21 июля 1942 года.

Весь день на допросах. Все та же притворная откровенность в показаниях и подчеркивание своей «честности» и старых заслуг. Не выходит, грязная душа не может уйти от темных дел.

После совещание аппарата.

22 июля 1942 года.

Готовился к докладу по делу №… Обвиняемые А. и Б. изобличены в порядке применения ст. 58–10, часть 2-я УК РСФСР.

Один обвиняемый – дворянин, другой – бывший офицер. Вот они, ожидавшие прихода гитлеровских зверей. Не вышло. Обвинительное заключение утвердил. Доклад принят. Этим открываю свой счет мести неразоружившимся гадам.

23 июля 1942 года.

Очная ставка. Обвиняемый бывший уголовник, убийца, десять лет отбывавший наказание, занялся, надеясь выслужиться перед сволочью, политикой.

Лжет беззастенчиво. Свидетель обличает его в пораженческих слухах и клевете на советскую власть. Бандит и убийца, вот кто занимается «политикой» и восхваляет «коричневую чуму». Мерзкий тип. Сердце кипит от одной мысли, что приходится дышать одним воздухом с этой падалью в обличии человека.

Да, возвышенно-благороден наш закон и беспощаден к врагам. Это благородное право добыто в борьбе революции, и мы не позволим завоевание лучших сынов народа использовать подонками общества в своих низменных интересах. Славные работники особых отделов зорко стоят на посту, и мы горды вашими трудами, мы всеми своими знаниями поможем вам. Сижу между людей: следователем, которого бесконечно люблю, и горжусь честностью этих людей, и преступником, от близости которого вскипает злоба. Но внешне я спокоен и сдержан.

25 июля 1942 года.

День с утра приятный. Началось с хорошего сытного завтрака. На работе сам провел допрос. Юноша-членовредитель – самострел. Из винтовки ранил себя в указательный палец левой руки. Наивный молодой человек от неопытности и трусости пошел на преступление. Сначала придумал версию. Не представляло большого труда уличить его в умысле.

Затем очная ставка по делу И. Преступник хитрый и упрямый. Непомерное упрямство привело его в тупик. Он стал отрицать все подряд и тем выдал себя. Уличен неопровержимо. Дело чистое по статье 58–10 часть 2. Устал я изрядно возиться с этими типами, но итоги неплохие. Ядовитое жало не будет наносить вреда впредь.

После обеда снова все то же настойчивое разматывание вредных типов.

26 июля 1942 года.

Работал больше обычного. Провел две очные ставки. Первый свидетель не внушает особого доверия. Рисуется, путает, говорит вообще.

Обвиняемая возмущена и удивлена. Болтливая обывательница. Упрямо все отрицает. Второй свидетель знает обвиняемую тридцать лет. Серьезная. Говорит только то, что