Господи, как можно делать такие страшные вещи? Как один человек может убить другого? Это ужасно. Это невозможно. Внезапно я рассмеялся. Я был храбрым, когда делал такое с другими. А теперь посмотрите на меня — дрожу, будто овечий хвост. Как я буду вести себя перед смертью? Потеть от страха, как другие? Валяться в ногах и молить о пощаде? Нет, только не я. Я сумею держать себя в руках. Я — Лапша, крутой парень из Ист-Сайда. Я им покажу. Я буду смеяться им в лицо. И потом, когда эти ублюдки станут говорить обо мне, они скажут: «Да, Лапша был настоящий мужик». Они будут говорить обо мне с уважением. Они скажут: «Да, он был настоящий мужик».

Мускул почти вывернул мою руку из плечевого сустава. Он усмехнулся:

— Как себя чувствуешь, Лапша? Еще не наложил в штаны?

— Ты, вонючий ублюдок! — Меня охватила ярость. — Будь у меня нож, я разрезал бы тебя на тысячу частей, кусок за куском.

Я плюнул ему в лицо.

Мускул утерся и бросился на меня. Менди его остановил.

Он прикрикнул на него:

— Ты сам это заслужил! Разве я не сказал тебе, что Лапша — стоящий парень? — Он сурово добавил: — А к людям стоящим надо проявлять уважение.

Менди постучал условным стуком в дверь и поскреб монетой по стене. Большая дверь открылась. Мы вошли внутрь. Из стоявших в зале четырех охранников я узнал одного Дятла. Он посмотрел на меня с удивлением. В руках у него был автомат. Я кивнул ему.

Он сказал:

— Привет, Лапша.

Мускул усмехнулся:

— Эй, Дятел, ты бы лучше сказал ему: «Прощай, Лапша».

— А тебя кто спрашивает? — рявкнул на Мускула Менди. Он повернулся к охране: — Все, ребята, сматывайтесь отсюда.

Дятел и остальные ушли.

— Ладно, пора кончать.

Менди пошел вперед, сделав знак следовать за ним. Мы стали пробираться среди ящиков и коробок. Похоже, Менди вел нас в какое-то определенное место. Мы обогнули пирамиду из железных сундуков. Я остановился. Да, вот оно, это место, огороженное деревянными ящиками: свежеприготовленный раствор цемента. Рядом стояла большая металлическая бочка. Это был ответ на мой вопрос. Теперь я знал, как они со мной покончат. Сначала «успокоят» пулей в затылок, потом закатают в «цементную рубашку» и бросят на дно Гудзона.

От двух этих простых вещей, цементный раствор и железная бочка, с меня слетела вся бравада. Мной овладела безнадежность. Что делать? Что делать? Умолять их о пощаде? С такими людьми это бесполезно. Я увидел, как Менди наклонился и с видом специалиста провел рукой по цементному раствору. Он сказал Мускулу:

— Добавь еще две лопаты песка.

Будто зачарованный, я следил, как Мускул насыпал еще две лопаты мелкого песка и размешал раствор.

Мускул улыбнулся:

— Последний парень, которого мы одели в «цементную рубашку», был Кривоногий Уайнберг.

— Тебя кто спрашивает? — грубо сказал Менди. — Продолжай размешивать раствор. Цемент должен быть идеальным. Я не люблю халтурную работу.

Напряжение стало для меня слишком сильным. Я чувствовал, что в любой момент готов упасть в обморок. Теперь я понимал, что испытывают люди перед смертью. Они сто раз умирают перед тем, как их убьют по-настоящему. Лучше погибнуть неожиданно, чем ждать, когда тебя прикончат. Это отвратительно и страшно. Почему они не убили меня сразу? Господи, прошу тебя, сделай что-нибудь.

Менди дал знак Триггеру. Тот вытащил сорок пятый и прикрутил к нему глушитель «максим».

Менди мягко спросил:

— Куда тебе лучше выстрелить, Лапша? В живот, в сердце или в голову?

— Да, ведь он всегда славился своей башкой, — усмехнулся Мускул.

— Хватит. Проявляй уважение. — Менди бросил на Мускула недовольный взгляд. Он с самым доброжелательным видом повторил: — Куда ты хочешь?

У меня пересохло во рту, язык онемел, я не мог ответить.

— Куда? — терпеливо спросил Триггер. Он смотрел на меня, держа в руках револьвер.

Мне казалось, что пауза длится бесконечно. Невероятным усилием воли я заставил себя поднять голову и ткнуть пальцем в лоб. Вот сюда я хотел, чтобы попала пуля. Прошла целая вечность. Потом он медленно, очень медленно поднял оружие. Револьвер с глушителем в его руках выглядел огромным, как артиллерийское орудие. Его вид меня гипнотизировал. Дуло револьвера остановилось на уровне моей головы, и я почувствовал на лбу то место, куда оно было нацелено, как будто его обожгли одновременно льдом и пламенем.

Я услышал, как где-то далеко от меня голос Триггера спросил:

— Эй, Менди?

— Да?

Я готов был рухнуть на пол, трясясь от ужаса, если бы меня целиком не парализовал страх, уже похожий на трупное окоченение.

— Ты не собираешься дать Лапше помолиться? Мне кажется, он это заслужил, — сказал Триггер.

— Да, ты прав, Триггер. — Менди повернулся ко мне с извиняющимся видом: — Прости, Лапша, я совсем забыл. Хочешь помолиться?

Я молча покачал головой.

— Может быть, хочешь что-нибудь сказать? — любезно предложил Менди. — Послать кому-нибудь последнюю весточку?

Послать весточку? Кому? У меня нет никого, кроме Евы. Как мне с ней связаться? Пусть хоть она воспользуется той сотней штук, которую я оставил в «Бэнк оф Юнайтед Стэйтс». И тем призрачным миллионом долларов, который я так и не нашел. Внезапно мой мозг заработал. Если я поведу дело умно и без перегиба, это даст мне хотя бы небольшую передышку. Мне нечего терять. Возможно, мне как-нибудь удастся передать ей словечко через Мо.

Действовать надо было очень аккуратно. Нужно только слегка их поманить, но ни в коем случае не перебарщивать. Подкупить их мне не удастся. Надежда, слабая надежда развязала мне язык. Я снова мог говорить. У меня возникла идея.

— Да, я хотел бы сообщить кое-что моему брату.

— Хорошо, я передам. Что ты хочешь ему сказать?

— Я хочу сказать, где лежат мои деньги.

При слове «деньги» они переглянулись.

— Ладно, я ему скажу. Где они? — спросил Менди.

В его глазах появился алчный блеск.

— Вы знаете о распоряжении, которое сделал Фрэнк, — чтобы все забрали из банков свои деньги?

— Да, я слышал о нем, — с готовностью подтвердил Менди.

— Так вот, Макс, Косой. Патси и я взяли все наши сбережения и спрятали их в несгораемые шкафы.

— А потом ты все их заграбастал? — напряженно спросил Менди.

Я стыдливо опустил голову:

— Да, я забрал себе все деньги.

— И на сколько это потянуло? А, Лапша?

Триггер приблизил ко мне лицо, на котором блуждала жадная улыбка.

— Мы все были не бедные, — ответил я уклончиво.