потом, после своего выступления, отвезти меня в Марчмонт?

– Конечно, если ты уверена, что выдержишь дорогу.

– Выдержу. Я должна. О господи. – Внезапно у Авы кончились все силы, и ее глаза наполнились слезами. – Это все просто ужасно. Извини, – смущенно пробормотала она.

– Ава, не нужно извиняться. Тебе выдалось просто ужасное время, – сказал Саймон, обнимая ее и прижимая к себе, пока она всхлипывала.

– Я просто… Обещай мне, что никогда больше не придется оказаться рядом с Ческой. Она совсем сумасшедшая, Саймон. И мне было так страшно, потому что я совсем не знала, что же делать.

– Обещаю. Твой дядя вернулся, и, я уверен, он со всем разберется. А потом, если ты будешь хорошо себя чувствовать, я отвезу тебя в Уэльс и мы отыщем ЭлДжей, я клянусь тебе.

– Спасибо, Саймон. Ты просто чудесный.

– И ты тоже. Правда, Ава, ты просто потрясающая, – в восхищении пробормотал он, гладя ее мягкие светлые волосы.

54

Дэвид постучал в дверь квартиры Греты. Грета, как обычно, открыла дверь на цепочку, выглянула наружу, увидела, кто это, и радостно просияла, отмыкая цепочку и распахивая дверь.

– Дэвид, какой сюрприз! А я думала, что ты еще пару месяцев не должен вернуться.

– Ну, обстоятельства изменились. Как ты?

– Я хорошо, – сказала она, как всегда. – Вообще-то, честно сказать, я очень рада, что ты тут. У меня гостья. Она пришла вчера среди ночи, и нам надо говорить потише, – Грета понизила голос, проходя вместе с ним в гостиную, – потому что она еще спит.

– Это Ческа? – Душа Дэвида преисполнилась облегчения.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. Ну или, по крайней мере, Ава подумала, что она может прийти сюда. Как она тебе показалась?

– Ну, если совсем честно, – сказала Грета, прикрывая дверь, – я как-то, право, не знаю. Когда она пришла, она была расстроена и сказала мне, что просто хочет вернуться домой.

– Говоришь, она еще спит?

– Да. Знаешь, она даже не шевельнулась с того момента, как легла и закрыла глаза вчера ночью. Должно быть, она очень устала, бедняжка.

– Она тебе ничего не сказала, да?

– Насчет чего?

– Как она себя чувствует? Или что именно ее так расстроило?

– Нет, ничего такого. Господи, Дэвид, ты говоришь прямо как полицейский. – Она нервно хихикнула. – Все в порядке?

– Да, вполне.

– Ну тогда – я вообще-то очень рада тебя видеть. Как прошел твой отпуск?

– Он был… невероятным, просто фантастическим. Но я пришел сюда не затем, чтобы говорить о нем, Грета. Как ты думаешь, Ческа тебе доверяет?

– Ну, кажется, да. В конце концов, она же пришла ко мне прошлой ночью. И, как ты сам говорил, я ее мать, – сказала она собственнически.

– Ты ее вспомнила?

– Нет, к сожалению, нет. Но она кажется очень милой. И честно, нет никакой проблемы, если она останется тут, со мной, если это нужно. Мне даже нравилось заботиться о ней вчера ночью. Я чувствовала себя полезной.

– Послушай, Грета. Мне надо, чтобы ты кое-что спросила у нее, когда она проснется.

– Да? Что же это?

– Похоже… – Дэвид задумался, как лучше объяснить это. – Похоже, она могла забрать мою мать из дома престарелых, где она находилась, и поместить куда-то в другое место. И мы пока не знаем, куда именно.

– Ну, Дэвид, ты же можешь просто сам спросить у нее об этом?

– Да, могу. Но если она тебе доверяет, она скорее расскажет об этом тебе.

Грета нахмурилась.

– Дэвид, что тут происходит?

– Грета, тут все непросто, и я обещаю, что потом объясню тебе больше. Но сейчас я боюсь, если Ческа увидит меня, она может испугаться и снова убежать.

– Если честно, ты так говоришь о ней, будто она маленький ребенок, а не взрослая женщина – сколько ей сейчас? – Грета посчитала в уме. – Тридцать четыре? У нее какие-то неприятности, да?

– Ну, не совсем так, хотя, строго между нами, с ней сейчас не все хорошо.

– И что же с ней не так?

– Ну, лучше всего будет назвать это – она немного запуталась, – тактично ответил Дэвид. – Я думаю, у нее может быть что-то вроде нервного срыва.

– Ясно. Бедная девочка. Она говорила, что ей кажется, ее никто не любит и она совершенно одинока.

– Ну, как ты понимаешь, я-то хочу, чтобы она получила всю необходимую помощь. Но сперва, может быть, ты отнесешь ей чашку чая и осторожно спросишь у нее, помнит ли она название того заведения, куда она поместила мою мать.

– Да, конечно, я это сделаю. Навряд ли этот вопрос покажется ей угрожающим, да?

– Нет, – заверил ее Дэвид.

– Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас пошла ее разбудила?

– Да. В конце концов, уже почти полдень.

– Хорошо.

– И, Грета, не говори ей, что я тут.

Когда Грета вышла на кухню, чтобы приготовить чай, Дэвид прокрался ко входной двери, запер ее на ключ и спрятал его к себе в карман. Если Ческа попытается убежать, она не сможет выйти. Он подумал, не лучше ли было сказать Грете правду. Но с учетом того, что она вообще ничего не помнила про Ческу, как она сможет справиться с тем, во что превратилась ее дочь и какую роль в этом сыграла она сама?

Дэвид услыхал, как Грета тихонько стучит в дверь спальни и входит туда. В страшном напряжении он стал ждать ее возвращения. Через десять минут она вышла.

– Как она? – спросил он, поворачиваясь к Грете от окна. Он расхаживал по гостиной туда-сюда, будто зверь в клетке.

– Немного заплакана.

– Ты спросила у нее, где ЭлДжей?

– Да. И она сказала, что конечно же знает, где она, – немного обиженно ответила Грета. – Она говорит, что поместила ее в чудесный небольшой дом призрения, который называется «Лавры», в пригороде Абергавенни. Хотя она добавила, что и ты, и ЭлДжей в последнее время были не очень-то к ней добры.

– Спасибо, Грета, – сказал Дэвид, испытывая огромное облегчение. – Что она сейчас делает?

– Я предложила ей встать и принять ванну. – Грета прищурилась. – Дэвид, что происходит?

– Ничего. Просто Ческе нужна определенная помощь, вот и все. Она немного… подавлена в последнее время.

– Да уж, мне ли не знать, каково это. Она сейчас спросила меня, может ли остаться со мной ненадолго, и я сказала, что конечно да, может. И она может, Дэвид. Мне будет приятно иметь компанию. И она ведь моя дочь.

– Грета, пожалуйста, поверь в то, что я скажу. Ческа не может остаться с тобой. Мне придется сейчас забрать ее, чтобы она получила нужную помощь.

– Я никуда не пойду.