Ческа обмякла в руках этого человека и повисла на нем, словно тряпичная кукла.

– Прости, дядя Дэвид, я не хотела никому повредить, правда. Просто Бобби вел себя со мной очень плохо, понимаешь? Пожалуйста, не надо меня наказывать!

– Ну конечно не буду, – сказал он. – Я позабочусь о тебе, как я делал всегда.

Саймон сел, чувствуя, что головокружение начинает проходить, и увидел, что человек держит Ческу в объятиях и гладит по голове.

– Думаю, что сейчас я отвезу тебя домой и уложу в постель, да? Ты очень устала, Ческа.

– Да, – согласилась она.

Посмотрев на Саймона, человек подвел Ческу к стулу и усадил на него. Она теперь была практически в ступоре, агрессия прошла, и она невидящими глазами смотрела в пространство перед собой.

Саймон понял, что его спасителем был Дэвид Марчмонт, дядя Авы, известный многим как Таффи.

– Ты в порядке? – беззвучно проговорил ему Дэвид поверх головы Чески.

– Кажется, да. Все цело, – ответил Саймон, беря салфетку, чтобы вытереть с руки кровь от укуса Чески. – Она застала меня врасплох, но я в порядке.

Дэвид оставил Ческу на стуле и подошел, чтобы помочь Саймону встать.

– Ава сегодня вечером попала в небольшую аварию. Она в порядке, но, может, ты захочешь позвонить в больницу Сент-Томас, узнать, как она там, и сказать мне, – прошептал он. – Завтра нам надо будет поговорить, так что встретимся в больнице в десять. А сейчас, – сказал он, повышая голос и обращаясь к Ческе, – я собираюсь отвезти тебя…

Но Ческа уже вскочила и была у двери, отчаянно крутя ручку. Прежде чем кто-то из них успел среагировать и остановить ее, она выскочила из комнаты и исчезла. Выбежав за ней в коридор, Дэвид успел увидеть, как она проскользнула через в служебный выход и исчезла в темноте. Выйдя через несколько секунд на улицу, Дэвид посмотрел налево и направо, но ее и след простыл.

– Черт побери! – выругался он сам на себя. Он не должен был ее упускать. Оставалось только надеяться, что она вернется в «Савой». Решив, что надо сейчас же поймать такси, на случай, если Ческа попытается быстро собрать вещи и сбежать, он подозвал машину и сел в нее.

Когда машина остановилась перед отелем, Дэвид вышел и дал швейцару чаевые. Потом обернулся к нему, словно только что подумал об этом.

– Да, кстати, вы не видели, моя племянница, Ческа Хэммонд, недавно уезжала из отеля? Или, может быть, возвращалась?

Швейцар давно знал Дэвида.

– Вообще-то, сэр, она вышла из отеля где-то около половины седьмого и попросила меня поймать такси, но потом, должно быть, передумала, потому что я видел, как она пошла в сторону Стрэнда. Я решил, что она увидала кого-то знакомого. Я помню это, потому что все это было прямо перед этой ужасной аварией на светофоре. А таксист, которого я поймал, был очень зол, потому что он проторчал тут добрых полчаса безо всякой оплаты, потому что дорога была забита. И с тех пор, сэр, я не видел, чтобы она возвращалась.

– Спасибо, – сказал Дэвид, вкладывая ему в руку еще банкноту. Войдя в отель, он подошел к стойке и объяснил, что хотел бы навестить свою племянницу, мисс Хэммонд в ее номере, но она еще не вернулась. – Не могли бы вы быть так любезны и впустить меня, чтобы я мог удобно подождать ее? Она может задержаться.

– Обычно, сэр, мы так не делаем, но поскольку это вы, то, я уверен, все будет в порядке. Позвольте я справлюсь у управляющего.

Дэвид нетерпеливо ждал, думая о том, что ему рассказал швейцар. Ему определенно надо было поговорить завтра с Авой и Саймоном, но если Ческа увидела их вдвоем возле отеля…

Когда служащий сообщил ему, что управляющий разрешил впустить его в номер Чески, он сумел выдавить благодарную улыбку.

Он прошел по роскошно обставленным комнатам, заметив в гардеробной множество так и не открытых пакетов из «Хэрродс» и других дизайнерских магазинов. Одному богу известно, сколько стоит этот номер и сколько Ческа уже успела потратить. Он, к сожалению, прекрасно знал, как она добыла средства на свои расходы.

Мечтая пойти в душ, но не желая быть застигнутым врасплох вернувшейся Ческой, Дэвид налил себе крепкого виски, сел и начал ждать.

53

Грета крепко спала, когда услышала звонок в дверь. Включив свет, она увидела, что уже почти полночь. Когда звонок прозвенел снова, ее охватил страх. Кто, ради всего святого, мог это быть среди ночи? Звонок прозвенел опять, и опять, а потом тот, кто там был, начал громко стучать в дверь. Натягивая халат, Грета на цыпочках боязливо подошла ко входной двери.

– Мама, это я, Ческа! Впусти меня! Пожалуйста, впусти.

Грета застыла в шоке. Это была та дочь, о которой говорил ей Дэвид, которую она не видела много лет, потому что она была где-то в Голливуде и работала на телевидении звездой.

– Пожалуйста, мамочка, открой. Я… – Грета услышала громкий всхлип. – Я вернулась домой.

Внезапная дрожь ужаса волной пробежала по спине Греты.

– Мамочка, пожалуйста, я умоляю тебя. Это твоя маленькая девочка, и ты мне нужна. Ты так нужна мне, мамочка… – Послышались новые всхлипы, а Грета продолжала стоять как парализованная, разрываемая между необъяснимым страхом, который она испытывала, ужасом от того, что можно разбудить соседей, и потрясением от того, что та самая дочь, о которой она столько слышала, стояла сейчас у нее за дверью.

Всхлипывания становились все громче, и соседи выиграли. Грета подошла к двери и отперла все замки, кроме последней цепочки, не дающей двери распахнуться. После чего выглянула в щелку, чтобы убедиться, что это действительно Ческа.

– Ческа? – Как Грета ни вглядывалась в щель, там никого видно не было.

– Мамочка, я тут, внизу, я сижу на полу. Я так устала, что не могу подняться. Пожалуйста, впусти меня.

Грета поглядела вниз и увидела светловолосую женщину, которую тут же узнала по телевизионным передачам. Сделав глубокий вдох, Грета отомкнула цепочку и медленно открыла дверь. Ческа, которая сидела, прислонившись к ней, практически упала в квартиру.

– Мамочка! О, мамочка, я так тебя люблю. Поди ко мне, обними меня крепко-крепко, как раньше. Ну пожалуйста. – Ческа протянула к ней руки, и Грета взяла их. Она буквально втянула ее в дом, потом закрыла за ними дверь и снова заперла ее. Хорошо, что Ческа совсем не выглядела страшной. На самом деле совсем даже наоборот – она была похожа на маленькую грустную девочку.

– Пожалуйста, мамочка, ну