class="p">Имя Хризолит произносилось не иначе, как с плевком, Серого уже несколько раз пытались убить. Только хитрость Командующей спасала его от того, чтобы совет не покончил с ним открыто прямо сейчас, пока его матери и брата нет рядом.

Дело в том, что Хризолит, отправляясь на Огузок, обезопасила свою семью и свое положение. Она наняла лучших стихоплетов, переодела их в молодых стражников, которые якобы знали о том, как все на Огузке обстоит на самом деле, и их языками прокапала мозги элитной молодежи. «За будущее человечества, последний рывок» и прочее. Чудесные сказки о том, как немного осталось до счастливой жизни и как легко можно стать всеобщим героем, сделали свое дело. Почти все «золотые детки», кому исполнилось хотя бы пятнадцать, в тайне от родителей записались в новобранцы и отправились на Огузок, откуда теперь каждый день посылали восторженные письма родителям. Насмотревшись на гроты, на новые хижины и на фокусы Погодника, молодые герои были серьезно настроены остаться на Огузке и «строить новый мир».

Дети всех, у кого была хоть какая-то власть, сейчас были полностью в руках Хризолит. В любую минуту она могла отправить кого-то из них на кишащую ядами территорию мутантов, поэтому родители сидели смирно и дальше недовольных разговоров не заходили. А тех, кто пытался, отчаявшиеся родители тут же ставили на место.

Серый был не хуже своей матери. Еще на Огузке он прославился, как коварный, жестокий и беспощадный Исполняющий. Его имя связывали с уловками и пытками, со шпионами и доносами.

На Остове не так давно появилась особая камера для допросов, сделанная под надзором Серого. Как говорили, выходя из нее, человек уже не был прежним. Сын Командующей умело поддерживая свою репутацию, время от времени показывая на собраниях бандитов, которые, выйдя из пещерки, не могли и имени своего вспомнить.

Насколько я могла судить по всем этим слухам и по тому, что увидела, дело было вовсе не в том, что у Серого было много «друзей» и шпионов. Он в тайне баловался с этим проклятым металлом, маринием. Никто из местных не знал, как выглядит мариний и как он действует, но я-то знала, Барракуда рассказала мне очень много. И я могла только похлопать стоя изобретательности этого говнюка!

В обеих ушах он носил серьги, металлические чешуйки покрывали его перчатки. На каждом из советников были подаренные им дорогие металлические безделушки, по большей части кольца. Стол совета был украшен с краю металлическим обручем из мариния, и, по обычаям, каждый говоривший клал на него раскрытые ладони в знак своей честности. Такой же обруч был на всех столах, за которыми сидел Серый.

Вибрации тела резонировали в кольцах, кольца передавили ее в обруч на столе, откуда она попадала в перчатки Серого. Может, мысли так и не прочитаешь, но понять, кто врет, точно можно. Благодаря этой конструкции Серый всегда знал, если что-то назревало в головах у его советников, и парочка из тех, кто что-то замышлял, уже вернулись из его мариниевой комнаты, не помня ничего о своих заговорах. Напуганные резкой переменой в товарищах, остальные советники не позволяли себе лишнего и на показ даже старались как-то укрепить в обществе уважение к семье Командующей.

После того, как Серый помиловал меня и даже вернул в стражу, слухов стало еще больше. Ко мне и к жрице боялись даже подойти, с нами никто не говорил. Все думали, что теперь мы его люди, те, кто будет без лишнего шума убивать неугодных по первому его взгляду. Если своих в крысятничестве они подозревать не решались, то нас тут же заклеймили, как шпионов.

Может, это было и хорошо: нас хотя бы не трогали.

Однажды я столкнулась с Серым на одном из балконов. Мне хотелось подышать морским воздухом и немного погреться на солнце, да и жрице было бы полезно побыть на свету.

– Не думала, что ты тоже загораешь! – усмехнулась я, растягиваясь на прогретом камне. Ох, вот чего мне так не хватало!…

– Смотрю, твои раны уже совсем зажили, – заметил Серый, оборачиваясь к нам. – О, маленькая жрица! – он улыбнулся, увидев ее. – Ну, как тебе у нас? Не скучно?

Девчонка страшно смутилась, но все же взяла себя в руки и ответила ему.

– Мне нравятся бани, – сказала она, садясь поближе ко мне. Она обхватила колени руками и уставилась в пространство.

– Как твое плечо? – заботливо спросил Серый.

– Думаю, на первую вылазку мы с Яшмой отправимся вместе, – ответила она, неловко поднимая взгляд на сына Командующей.

– Так и не узнал, как тебя зовут, – вдруг опомнился он. – Как же?

Жрица помедлила с ответом. У меня не было надобности обращаться к ней по имени, да и она сама не говорила. Видимо, были у нее с этим какие-то проблемы.

– Я Черная Жрица, – сказала она. – Это не мое настоящее имя, но теперь у меня нет другого.

– Что ж, Черная – не такое уж плохое имя, – Серый усмехнулся.

– На Огузке так называют стражников, – сказала жрица. – Черные. А, таких, как ты, чья форма светлее, – серыми.

– Не думаю, что моя мать знала это, когда давала мне имя, – он улыбнулся еще шире. – Она так меня назвала из-за того, что я родился седым, как и она.

– Оранжевые называли меня Черной, потому что боялись. И потому, что моя кожа темнее, чем у многих. Почти такая же, как у Солнца…

– Ты его дочь?…

– Уже не важно, чья я дочь, – заявила она. – Я больше никак не связана со своими родителями и со всем тем, что было раньше!

– А у тебя симпатичное ожерелье, – Серый вдруг сменил тему. Он с любопытством разглядывал побрякушку девицы, постукивая по камню пальцами так, что звякали чешуйки на его перчатках. – Можно посмотреть?

Прежде, чем жрица успела дать ответ, Серый оказался возле нее. Он протянул руку к замершей девочке и, коснувшись ее шеи, аккуратно вытянул из-под ворота платья длинную нить, на которую были нанизаны кусочки мариния и ракушек.

– Откуда оно у тебя? Мне казалось, оранжевые недолюбливают синих, – Серый смотрел ей прямо в глаза, ласково улыбаясь.

Жрица, испуганная и смущенная, едва могла говорить.

– Его отдала мне подруга, – неуверенно пролепетала она. – Ей его подарил один парень, работавший в шахтах.

– Ясно, – Серый, все так же улыбаясь, отпустил ожерелье.

Он резко встал и обратился ко мне.

– Раз уж ты снова здесь, загляни как-нибудь ко мне по доброй памяти, у меня еще остался твой любимый чавар, – весело сказал он. – И свою новую подружку возьми: поболтаем.

– С чего такая милость, товарищ Временный Командующий? – усмехнулась