единодушны в том, что в армии Ганнибала была железная дисциплина, об этом писал тот же Ливий. Поэтому странно читать, что карфагеняне сами по себе устремились в бой и «словно скот беспорядочно разбрелись по равнине», а их полководец в это время находился в своей ставке и ничего не знал! Такого просто не могло быть. Ещё один забавный пассаж, связанный с бегством пунийцев и их общими потерями в сражении: «Не помня себя от страха, они побежали кто куда; убитых было мало: лагерь был рядом и бежать было недалеко. Всадники, правда, наседали сзади, а с флангов наступали когорты, легко сбегавшие с голых холмов. Убито было все же больше восьми тысяч человек, в плен взято больше семисот, отнято девять знамен; четыре слона убиты, два захвачены (в этом неожиданном и беспорядочном сражении от них не было никакой пользы). У победителей пало около пятисот римлян и союзников» (Liv. XXVII, 41). Как обычно, Тит Ливий сам себе противоречит. Написав, что убитых карфагенян было мало, он тут же приводит баснословную цифру в 8000 погибших пунийцев. Или, по мнению Ливия, это всё-таки не так уж и много? По крайней мере, пояснить, что же он имел в виду, историк не удосужился. Я уже обращал внимание на то, что Тит Ливий очень любит определять количество уничтоженных римлянами врагов в 8000 человек. Очевидно, что и на этот раз писатель не удержался от соблазна. Поэтому даже не удивляешься, когда он пишет про пять сотен убитых римлян и союзников.

Согласно дальнейшему изложению Ливия, весь следующий день Ганнибал отсиживался за укреплениями, а Нерон регулярно выводил войска на равнину и пытался прорваться во вражеский лагерь. В течение нескольких суток карфагенский полководец ничего не предпринимал, но однажды ночью незаметно вывел армию из лагеря и ушел в сторону Венузия. Оставленные в лагере нумидийцы сновали между кострами и рядами палаток, всячески шумели и создавали картину присутствия карфагенян на месте. Когда же римляне подошли к карфагенским укреплениям, то нумидийцы высыпали на вал и всячески демонстрировали желание сразиться с врагом. Нерон осторожничал и выжидал, но, пока легионы топтались на месте, африканцы спокойно покинули лагерь и ушли следом за главной армией. Воцарилась подозрительная тишина, и встревоженный консул на рассвете отправил нескольких человек в разведку. И только убедившись, что вражеский лагерь действительно пуст, он ввел в него войска. Однако немедленно организовать преследование отступавшей армии Ганнибала не получилось. Очередная задержка была вызвана тем, что римляне искали в брошенных карфагенских палатках добычу, а Нерон им не препятствовал. И только на следующий день легионы устремились в погоню за пунийцами и настигли их в окрестностях Венузия.

Тит Ливий пишет о том, что здесь произошла некая «беспорядочная битва», в которой было убито более 2000 карфагенян (Liv. XXVII, 42). Честно говоря, эти глупости уже надоело читать. Если бы всё обстояло так, как пишет об этом ярый римский патриот, то непонятно, каким образом Ганнибал мог столько лет продержаться в Италии. С учетом приводимых Ливием потерь, у карфагенского полководца вообще не должно было уже остаться армии. Поэтому попробуем разобраться, что же в действительности лежало в основе всех фантасмагорических рассказов римского историка.

Выводы можно сделать следующие: Нерону удалось несколькими сражениями сковать армию Ганнибала и навязать противнику свою тактику ведения войны. Увязнув в боях местного значения, карфагенский полководец был вынужден отложить поход в Центральную Италию до лучших времен и предоставить Гасдрубала собственной судьбе. Гай Клавдий проявил себя молодцом, грамотно разобрался в стратегической ситуации и контролировал каждое движение вражеской армии, совершенно лишив противника свободы маневра. Вот что главное в рассказе Тита Ливия, а не басни о тысячах убитых карфагенян.

Не желая ввязываться в мелкие схватки с противником, Ганнибал увел армию в горы. Ночными переходами он провел войска к Метапонту и стал отовсюду стягивать подкрепления, чтобы усилить свою армию перед походом на север. Пополнив армию, Ганнибал ушел к Венузию, а оттуда направился в Канузий. Легионы Нерона шли следом, римский полководец не спускал глаз со своего противника, готовый атаковать при первом удобном случае.

* * *

Осознав свою ошибку, Гасдрубал снял осаду Плацентии и выступил в Умбрию, где планировал встретиться с Ганнибалом. Не желая пускать ход событий на самотек, он отправил к брату шестерых гонцов – четырех галлов и двух нумидийцев. В письме Гасдрубал оговаривал сроки и место встречи двух карфагенских армий. Посланцы беспрепятственно проехали всю Италию с севера на юг, что само по себе было удивительно, но когда до цели было уже рукой подать, всё закончилось так, как и должно было закончиться. Армия Ганнибала, преследуемая легионами Нерона, ушла к Метапонту, и гонцы Гасдрубала застали только брошенный лагерь. Тогда они поспешили дальше на юг, но вместо того, чтобы держать направление на Метапонт, сбились с пути и вышли к Таренту, где и были схвачены римскими воинами, собирающими продовольствие в окрестностях города. Пленных доставили к начальству и на допросе они рассказали, что при них есть письмо от Гасдрубала к брату. Римский командир по достоинству оценил эти сведения и под усиленной охраной немедленно отправил пленников в лагерь Нерона.

Консул внимательно выслушал доклад трибуна Луция Вергиния, доставившего посланцев Гасдрубала в расположение римлян. После чего галлов и нумидийцев снова допросили, а переводчик прочитал Гаю Клавдию письмо Гасдрубала. В палатке воцарилась зловещая тишина. Римляне примолкли, осознав, какая смертельная опасность нависла над их городом, а пленники молчали, ожидая решения своей участи. Нерон знаком руки приказал всем покинуть палатку, раскатал на столе карту Италии и крепко задумался. Планы врагов были командующему ясны, но что делать в сложившейся ситуации, он не знал. Если Нерон будет бездействовать, то легионы Марка Ливия окажутся зажаты между двумя карфагенскими армиями. Но был и ещё один момент, личный. Карфагенян вел в Италию Гасдрубал Баркид, а ему Гай Клавдий кое-что задолжал. Римский военачальник никогда не простит карфагенскому полководцу того унижения, которому подвергся в Испании. Сын Гамилькара обманул его, как маленького ребенка, выставив на посмешище перед всей Иберией. Над незадачливым командующим тогда вволю позлословили как в сенате, так и на улицах Рима, и Нерон мысленно поклялся отомстить обидчику. Теперь Гасдрубал сам пришел в Италию, и у Гая Клавдия появилась возможность свести с ним счеты. Но время шло, а консул так ничего и не придумал. Набросив на плечи плащ, Нерон покинул палатку и вышел на улицу.

Наступила ночь, лишь свет факелов и лагерных костров разгонял непроглядный мрак. Мириады звезд ярко сияли в черном небе. Положив руку на рукоять меча, Гай Клавдий