– И кому же будет продана ваша эмиссия? – усмехнулся банкир.

– Любому, кто готов заплатить деньги за акции комбината. – Черяга безмятежно улыбался.

– В том числе и нашему банку?

– Разумеется.

Банкир почувствовал тревогу. Это не имело смысла. Если вы хотите отбить у акционера комбинат, вы печатаете фальшивые фантики-акции и продаете их подставной компании за сто долларов. Какой смысл продавать фантики – враждебному акционеру?

– И каков объем вашей эмиссии? – осведомился банкир.

– Я же, кажется, сказал – семьсот миллионов долларов, – спокойно улыбнулся Черяга.

– Что?! Да ни один российский комбинат не стоит этих денег – целиком!

– А мы считаем, что стоит. И мы нашли партнеров, которые готовы эти деньги заплатить.

– Погодите, – сказал банкир, – долг комбината банку «Металлург» составляет сейчас семьсот миллионов долларов. Это и есть те семьсот миллионов, которые вы выкачали из комбината и теперь вкладываете обратно?

Черяга улыбнулся.

– Мы обсуждаем не долг, а эмиссию. Это две разные вещи. Я уполномочен сообщить вам от имени совета директоров об эмиссии. Вот меморандум.

И Черяга выложил на стол тонкую папочку.

– Если же не вдаваться в тонкости того, что написано, то Совет Директоров предлагает следующее: нашим агентом по размещению является банк «Металлург». Любое юридическое или физическое лицо, пожелавшее стать владельцем акций АМК, может внести соответствующее количество денег на счета банка.

– Но… – растерянно сказал банкир.

Черяга испытывал редкое удовольствие, такое, будто трахал на глазах банкира его собственную секретаршу.

– Но у вас нет этих денег, да? – сказал начальник службы безопасности АМК. – Вы забыли, что курс российского рубля не может до бесконечности диктоваться московскими банками, и поэтому проигрались на форвардах?

– Мы не проигрались! – зашипел банкир, – и мы внесем эти деньги!

– Не советую.

– Что?! – на этот раз банкир удивился еще больше.

Черяга усмехнулся. То, что он намеревался сказать сейчас, не могло быть сказано в офисе банка. Но здесь все было чисто. Ребята проверили.

– Видите ли, – сказал Черяга, – предположим, вы вносите все семьсот миллионов долларов. Эти деньги принадлежат АМК, а лежат на счету в банке «Металлург», который, как вы только что сами сказали, является банковским филиалом АМК. По Уставу комбината, совет директоров и лично генеральный директор имеют право распоряжаться суммами в пределах ста миллионов долларов. Предоположим, что совет директоров употребит эти семьсот миллионов долларов следующим образом: он создаст семь товариществ с ограниченной ответствнностью, в каждое из которых вложит по сто миллионов долларов. Вы следите за мыслью?

Банкир коротко кивнул.

– Теперь предположим, что уставной капитал наших ТОО будет устроен так: 99,9 % капитала будет принадлежать АМК, а десять долларов уставного капитала будет внесено лично товарищем Извольским Вячеславом Аркадьевичем. Или лично Черягой Денисом Федоровичем. А устав нашего ТОО, который, как известно, может быть написан как угодно, будет гласить, что все финансовые решения в ТОО принимают вышеупомянутые Вячеслав Аркадьевич и Денис Федорович.

Банкир тяжело, с присвистом дышал.

– Теперь представим себе, – продолжал Черяга, – что вышеупомянутые Вячеслав Аркадьевич или Денис Федорович решат положить деньги из уставного капитала всех семи ТОО на депозит в банке «Металлург». А банк «Металлург» заключит форвардные контракты на покупку валюты с каким-нибудь западным банком.

– Например, с вашей багамской помойкой. «Лехор», да? – процедил сквозь зубы банкир.

– Очень хороший пример, – одобрил Черяга, – так вот, банк «Металлург» заключит форвардные контракты. И проиграет. Это бывает, согласитесь – банки часто проигрывают на форвардных контрактах? Мне недавно рассказывали историю про один крупнейший русский банк, из пяти букв, первая буква И, хозяин которого решил на всякий случай перебросить себе на зарубежный счет круглую сумму. Он взял и заключил сам с собой форвардные контракты. И представьте – сам себе проиграл. В смысле – проиграл московский банк. А выиграл – оффшорный счет в западном банке. Это я говорю к тому, что вы знаете, как легко проиграть деньги на форвардных контрактах и как совершенно невозможно доказать в подобном случае злой умысел.

Банкир поджал губы.

– Я что-то не понимаю, – сказал он, – деньги проиграет банк «Металлург». Это деньги банка. Какое отношение эти деньги банка имеют к деньгам, которые положил на депозит Вячеслав Аркадьевич или Денис Федорович?

– Ах да, – согласился Черяга, – видите ли, я забыл сказать, что банк предложил Вячеславу Аркадьевичу гарантировать своим депозитом форвардные контракты. На очень выгодных условиях – банк обещал тридцать процентов от прибыли. Но дело не выгорело…

– Вы идиот, – сказал банкир, – если вы рассказываете мне эту схему.

Черяга улыбнулся.

– Вовсе нет. Мы не собираемся следовать этой схеме. Их десяток. Я рассказал вам только одну, и, согласитесь, в ней нет ни одной строчки, которую ваш банк мог бы оспорить в суде. Вся проблема упирается в то, что если вы не платите семьсот миллионов, то вы теряете контрольный пакет акций, а если вы платите семьсот миллионов, то вы теряете семьсот миллионов. Вы не маленький мальчик, и вы прекрасно понимаете, что в России существует тысяча и один способ потерять чужие семьсот миллионов, если они лежат в вашем банке. Вы сами этим неоднократно и успешно занимались. Если у вас есть лишние семьсот миллионов – валяйте. Но мне почему-то кажется, что у вас нет лишних семисот миллионов. Вы всегда специализировались на том, что покупали предприятия за гроши. Вы даже Ачуйский нефтеперерабатывающий завод купили на залоговом аукционе за пятьдесят миллионов долларов, хотя директор завода инвестировал за тот год в реконструкцию завода двести семьдесят миллионов долларов. Все дело в том, что у нас есть семьсот миллионов долларов для покупки акций, а у вас есть только благосклонность правительства и дыра в балансе. Засим – Черяга встал, щелкнул каблуками, – честь имею представить вам проспект эмиссии и откланяться.

И Черяга, не оборачиваясь, пошел к выходу из переговорной.

Банкир тоже встал.

– Кстати, Денис Федорович, – бросил он, уже не сдерживаясь, – вы не помните, что там случилось с директором Ачуйского НПЗ, который пытался протестовать против продажи акций? Он пошел купаться и утонул…

Вернувшись в банк, Арбатов немедленно вызвал к себе Лучкова. Едва войдя в огромный кабинет шефа, Иннокентий Михайлович понял, что встреча с Черягой кончилась как нельзя гаже.

Арбатов был слегка бледен, зрачки серых глаз немного сдвинулись к переносице – признак, который обычно вводил работников банка в состояние шока. Все знали, что к такому шефу лучше не подходить – как лучше не подходить к голодному и рассерженному удаву.