Мечислав опять потянул за легкую ткань. Но теперь он рвал платье не вдоль тела, а поперек. В руке у него осталась довольно длинная и широкая черная полоса.

— Надо еще одну, — решила я.

— Как прикажешь, кудряшка.

Кажется, я забавляла вампира. Ну и пусть. Уж лучше смеяться, чем плакать. С двумя полосами мне было легче. Да и дурацкая тряпка теперь не путалась в ногах. Теперь она была мне как раз до колен. Я кое-как попробовала приладить ткань на плечо вампира.

— Может быть, вы сядете?

— Как тебе будет удобнее, Юленька.

Мечислав послушно сел на кровати. Одним грациозным быстрым движением. Я попробовала перевязать его рану. Да, медсестра из меня никакая. И виноват в этом сам вампир. Вроде бы он не двигался, но умудрялся повернуться так, что мои пальцы скользили по его коже. И мысли сбивались с лечения на совершенно другие темы. Кожа его была такой мягкой и гладкой на ощупь, что хотелось трогать его вновь и вновь. Я прикусывала губы, чтобы сосредоточиться, и была уверена, что вампир прекрасно об этом знает. Но все когда-нибудь кончается. Я с легким сожалением затянула последний узел — и попробовала отстраниться.

— Вроде бы хорошо.

Теплые сильные руки обхватили меня за плечи, не давая шевельнуться.

— Кудряшка…

Почему-то у меня пропал голос. Я могла только смотреть Мечиславу прямо в глаза — и тонуть в их бездонной зелени.

— Может быть, я никогда тебя больше не увижу…

Голос обволакивал меня, завораживал, скользил шелком по моей коже.

— Признайся, кудряшка, тебе тоже этого хочется. Ты желаешь меня так же сильно, как и я тебя.

Я вся дрожала. От страха? Или от чего-то другого. Но сил еще хватило на одно короткое слово:

— Нет!

Лицо вампира оказалось совсем рядом.

— Один поцелуй, кудряшка. Только один поцелуй…

Губы скользнули по моему лицу, по щеке, к губам — и я лишилась воли. На этот раз поцелуй был нежен, прикосновение его губ — как лепестков розы… Я тихо застонала и обвила его руками за шею. Зарылась пальцами в густой черный шелк волос. Они были еще мягче, чем казалось. Мягкие, как у ребенка. Почему я не сделала этого раньше? Когда мы были вместе — не во сне? Чего боялась? Поцелуй становился все более страстным. Мы сливались в единое целое, пусть не телом, но душой. Я смотрела в широко раскрытые зеленые глаза. В их глубине горел ярко-алый огонь. И я тонула в них, теряя себя. Сейчас я согласилась бы на все. Но одновременно с этим что-то произошло. Что-то раскрылось во время нашего поцелуя, как раскрывается бутон тюльпана. Сила вспыхнула в нас ярким пламенем. Она переливалась по нашей коже, вытекала из наших губ, места, в которых соприкасались наши тела, горели, как обожженные. Мечислав чуть отстранился от меня.

— Кудряшка?

Я кое-как нашла в себе силы откатиться на другой край кровати.

— Вы опять пытались меня соблазнить!

— Еще две минуты назад, кудряшка, ты была очень не против.

— Теперь я пришла в себя! И не стану заниматься с вами сексом во сне! Не стану!

В зеленых глазах появилось раздражение.

— Ты очень упряма, кудряшка. Даже слишком!

— Я упряма не меньше вас! Как вы себя чувствуете!?

— Гораздо лучше. А ты?

Я прислушалась к себе. Легкая оглушенность, которая появилась после извлечения осинового кола, куда-то ушла. Я была свежа, как майское утро.

— Отлично. По сравнению с тем, что было — лучше некуда!

— И это — всего лишь поцелуй, кудряшка. А чего мы могли бы достигнуть, если ты согласишься заняться со мной любовью?

— Ничего! — отрезала я. — Или придумайте, как нам спасти вашу шкуру, или достигать будет нечего и не с кем!

Мечислав покачал головой.

— Ты немногое сможешь сделать, кудряшка. Но попробуй, если тебе так будет легче. Скажи, у тебя ведь есть телефон Андрэ?

— Да. Он в памяти мобильника.

— Ну так позвони ему. Обязательно!

— А что я ему скажу, кроме моего личного мнения? Он и сам знает, что козел!

— Это не будет ему интересно, кудряшка. А я не могу угадать, как именно сложится ваш разговор. У тебя на руках есть два козыря. Во-первых, мое убийство противоречит правилам Поединка. Я честно выиграл два боя. Теперь мы должны встретиться один на один. Иначе Совет просто прикончит его. Если узнает о таком вопиющем нарушении правил. Но вот как он узнает?

— Понятно. За информацией дело не станет. А во-вторых?

— А во-вторых, ты — мой фамилиар. Но Андрэ не должен об этом знать.

— Понятно. Задачка-а-а.

На самом деле я пока ничего не понимала. Это надо было обдумать — и всерьез. И лучше сделать это где-нибудь, где… где не такая отвлекающая обстановка.

— Вы можете отпустить меня обратно?

— Тебе так не терпится оставить меня, кудряшка?

Может, мне показалось, но в словах вампира скользнула длинным шлейфом… тоска? Но разбираться я не стала. И некогда и, в общем, неохота.

— Глупости! Вам-то не надо ничего делать, а я спасаю свою шкуру! А скоро попробую спасти вашу! И во сне мне этого сделать не удастся! Вот!

Мечислав развалился на кровати, как огромный золотистый кот. Кровь на его груди застыла, и мне ужасно хотелось стереть эти неопрятные потеки. Тоненькая полоска темных волос сбегала вниз по животу, уходя в штаны — и меня так и тянуло провести по ней пальцами. Не-ет, пора сматываться!

— Отпустите меня!

— Ты вольна уйти, кудряшка. В любой момент.

— И как я вольна это сделать?

Я кое-как слезла с кровати, чувствуя, как, с диким скрипом, двигаются все мои мышцы. У них было другое мнение о происходящем. Я упорно лезла в реальность, а мое тело так же не хотело уходить от этого клятого вампира. Но, в конце концов, кто кем управляет!? Я — хозяйка своего тела! И точка!

— Так как я могу уйти?

Зеленые глаза смотрели на меня — и я не могла прочесть их выражение. На красиво очерченных губах играла легкая улыбка.

— Обещай, что придешь, как только я позову, кудряшка.

Мне казалось, что между нами протянулся тонкий, но чертовски прочный невидимый канат. И я сопротивлялась, как только могла.

— Если это будет необходимо.

— Я позову — и ты придешь, Юленька?

Вопрос требовал ответа. И я в раздражении топнула ногой по ковру.

— Хорошо! Я приду! Ну!?

Вампир вздохнул и перекатился на живот, не отрывая глаз от моего лица.

— Ты свободна, кудряшка. Иди!

Мир вокруг меня завертелся и распался мельчайшими черными искрами. Я открыла глаза. Мы сидели в машине. Уже никуда не ехали. Жигуленок стоял посреди дороги — или нет? Я плохо видела в темноте. А фары скорее подчеркивали тьму, чем ее рассеивали. Даниэль сидел рядом со мной, но не дотрагивался. Боялся разбудить? Водитель неподвижно лежал на переднем сиденье.