По словам контрразведчиков, «сгруппировал вокруг себя монархически настроенных служителей церкви разных направлений и мирян (до 30 человек), проводил активную антисоветскую деятельность на Украине, Дону, Кубани, создал скиты и группы», намеревался свергнуть советскую власть и восстановить монархию. При всем распространении в Украине «церковно-монархического подполья» комплекс обвинений против архимандрита явно требует критического отношения[778].

По мнению органов следствия, под видом монахов в «группе Костюка» скрывались активные коллаборационисты. С. Савченко в директиве № 520/с от 23 марта 1944 г. указывал, что в ходе расследования удалось разоблачить нескольких оставленных «на оседание» агентов немецких спецслужб, а также завербовать «ценную агентуру по церковникам»[779]. Впрочем, полностью доверять этим утверждениям нельзя, так как и в 1940-е гг. для органов госбезопасности была характерна массовая фальсификация следственных дел. На насельников тайного Киевского ставропигиального монастыря до конца 1940-х гг. продолжалась охота, по доносам они арестовывались и отправлялись в лагеря на 3–5 лет.

После окончания войны деятельность ИПЦ и ИПХ всерьез беспокоила высшее руководство страны. К нему стекались неутешительные сведения о значительном росте их влияния. И во второй половине 1940-х гг. катакомбная Истинно-Православная церковь была одним из приоритетных объектов разработки НКГБ УССР. Органы советской власти, коммунистической партии и госбезопасности рассматривали церковную оппозицию Московскому патриархату как идеологического противника, бросившего вызов режиму и его политике подчинения церкви. Уголовное и административное преследование и репрессирование «катакомбников» с разной, в основном постепенно убывающей, интенсивностью продолжалось вплоть до середины 1980-х гг.

Розыск «Скита»

Своеобразное обоснование необходимости заведения оперативной разработки «Скит» и репрессирования членов ИПЦ давалось в циркуляре НКГБ УССР начальникам областных управлений от 14 февраля 1945 г. № 15/д. В нем отмечалось, что в связи с закрытием в Украине в 1930–1931 гг. большей части православных храмов сторонники ИПЦ окончательно перешли на нелегальное положение, создали подпольные монастыри и молитвенные дома (с участием братии и сестер закрытых обителей), повели работу по срыву коллективизации в союзе с «организованным кулачеством», «всеми способами вели борьбу с советской властью, добиваясь восстановления монархического строя в России». В период оккупации ИПЦ легализовалась, открыла приходы и монастыри, при этом часть подчинилась Автономной украинской православной церкви (с ориентацией на иерархов Московского патриархата), а часть вела самостоятельное существование. «Верхушка» ИПЦ, по утверждениям органов госбезопасности, якобы «полностью перешла на службу немецким оккупантам» и оказывала содействие их спецслужбам, включая разведку в тылу Красной армии.

Вернувшись затем к нелегальной деятельности, ИПЦ организовала общины в центральных и восточных областях УССР. В циркуляре приводился пример обнаруженной в ноябре 1944 г. в Запорожье в пещере под сараем нелегальной церкви, где 13 месяцев скрывалось от призыва в армию четверо участников ИПЦ[780].

По мнению органов госбезопасности, к 1944 г. существовали два центра ИПЦ в УССР (в совокупности – до 20 групп с 500 участниками): киевский, сложившийся вокруг архимандрита Михаила (Костюка) и ликвидированный в 1944 г., и харьковский, ведущими фигурами которого являлись бывший настоятелей Киево-Печерской лавры, известный иосифлянский деятель архимандрит Антоний (Жеретиенко, 1865–1950[781]) и иеромонах Серафим (Шевцов, 1875–1955[782]), перешедший на нелегальное положение в 1931 г. и распространявший влияние на общины ИПЦ в Воронежской и Курской областях (этот центр ликвидирован НКГБ в 1945 г.)[783].

Один из лидеров нелегальной «Истинно-Православной церкви» Украины иеромонах Серафим (Шевцов) (публикуется впервые)

В 1944–1945 гг. было «оперативно ликвидировано» 13 групп ИПЦ в Киевской, Сталинской, Ворошиловградской, Запорожской областях со 178 участниками. Среди разгромленных крупных общин ИПЦ можно назвать группу жителей «нелегального монастыря» в с. Зайцево Горловского района Сталинской области (24 участника, арестованные по разработке «Святоши»). Общая численность представителей ИПЦ в УССР оценивалась НКГБ примерно в 500 человек[784].

На украинских «истинно-православных» была заведена централизованная оперативно-следственная разработка «Скит» (не позднее февраля 1945 г.), которая велась одновременно и в областных управлениях (дело «Скит» оставалось стержнем оперативных мероприятий НКГБ – МГБ УССР по линии ИПЦ, по крайней мере, до 1953 г.). Как отмечается в документах, активную помощь в разработке подполья ИПЦ, занимавшего крайне враждебную позицию по отношению к канонической РПЦ, сыграл агент «Орлов» (Псевдоним изменен. – Прим. авт.), сотрудничавший со спецслужбой в 1935–1966 гг., «крупный авторитет Русской православной церкви на Украине». В довоенные годы с его содействием была раскрыта «группа реакционно настроенного духовенства и церковников». С его же участием завели и реализовали агентурное дело «Скит», арестовав одновременно 21 участника подполья[785].

В 1944–1945 гг. в ходе оперативных мероприятий в целом оформился спектр религиозных общин, отнесенных чекистами к «церковно-монархическому подполью» и ставших объектом активной агентурно-оперативной разработки в послевоенные годы. Среди причин оперативной разработки «церковно-монархического подполья» органы госбезопасности называли, помимо сотрудничества с оккупантами и создания подпольной сети, их активную антиправительственную и пораженческую агитацию в критический период борьбы с агрессорами, саботаж государственных мероприятий и связи с белоэмигрантскими организациями[786].