Ответить первый может мне,

Что жизни смысл – в деньгах, вине

И в полном брюхе, в сладком сне.

Другой ответит: смысл – в войне,

Во славе, чести, стали, песне,

В бою, в победе и в трофеях…

Но, позабыв о сладких феях,

О снах и даже о вине,

Сказать могу я вам: глупцы -

Те мелочные мудрецы,

Любви не знающие, – плачут.

Их путь тоскою обозначен.

Пустое сердце без любви

Не будет биться звонко.

Завоет страшным волком,

Душа скукожится внутри,

Тоскою от такого веет,

Как будто хлеба корка:

Лежит себе и все черствеет.

Ни песни пой, ни ешь, ни пей,

В любви единой – смысл дней.

Опомнись, рыцарь, – и скорей

Спеши за ней! Спеши за ней!

Гномы не зря пели эту песню. Но Ильдиар не слушал, он сидел в кресле рядом с отцом и рассказывал ему о своем походе. Отец одобрил решение идти к Подгорным гномам и обещал помолиться за него Хранну.

Наин под звуки струн танцевал с леди Изабеллой (если живешь в Гортене – должен уметь танцевать, будь ты хоть три раза гном!), которая сменила охотничий наряд на пурпурное платье с полупрозрачным шлейфом и теперь в отблесках камина походила на великую сказочную принцессу из древних баллад.

– Бедная девочка, – прошептал на ухо сыну старик-граф. – Она все еще ждет тебя, дурака.

– Отец, прошу тебя…

– Должно быть, это проклятие, свалившееся на наш род. Все женщины, что имеют неосторожность связать себя с сынами Аланда, вынуждены страдать. Как моя сестра, которую нашли мертвой в лесу, или моя мать, которая после того случая не выдержала и выбросилась из окна башни. Или как твоя мать, что умирала в муках от лихорадки, или леди Изабелла…

– Это другое, отец. Я вернусь. Закончу дела, мы отбросим врага от Ронстрада и…

– Тогда появится другой враг. Ты вновь понадобишься трону – и так без конца, до самой смерти в бою или же в походе, в посольстве или по дороге домой, но не дома.

– Воин не должен умирать в постели…

– Верно, сын. В постели должна умирать одинокая женщина, жизнь которой превратилась в сплошное ожидание. Жизнь на краю счастья, но не заглядывая за него… ну, ладно, Ди, не будем об этом. – Старик решил сменить тему. – Твоя сестра мне написала письмо.

– Я видел ее во дворце, вся в хлопотах при Ее величестве. Что же любезная сестрица пишет?

– Все начинается словами: «Мой милый батюшка…» – а заканчивается неизменным: «С любовью, твоя Агрейна». Все ее письма одинаковы: она описывает мне дворцовую жизнь, суеты высокого общества, монарх то, Ее величество это… и всегда в написанных ею строчках я вижу всю ту боль и горечь, что она копит в себе уже много лет. Она ни слова не говорит о его высочестве принце Кларенсе.

– Этот мерзавец не заслуживает даже теплого взгляда моей сестры! – возмутился Ильдиар.

– Не говори подобным тоном о членах королевской семьи, сын. Никогда. И сэра Кларенса ты не суди. Время пусть всех рассудит.

– Да, и воздаст ему за его злобу, за то, что разбил сердце сестре, за то, что был мерзким некромантом в молодости! Только за одно это ему причитается костер.

– Может случиться так, сын, что это зеркало будет о двух сторонах. Поглядишь еще в него, Ди, запомни слова старика…

Ужин закончился, разговоры стихли, и Сарайн погрузился в темноту.

Наутро, простившись с домочадцами, любимой и отцом, Ильдиар вновь покинул родные стены. Посланцы продолжили путь на восток.

* * *

Вдали уже виднелись заснеженные пики гор Дор-Тегли.

Дюжина всадников проехала через последнюю деревушку Ронстрада в этой области, которая находилась на границе диких территорий, вызвав большое удивление местных жителей. Деревня называлась Сторнхолл, о чем говорили старые указатели, стоящие на развилке, где одна дорога уходила на север, к заставам, а вторая, заброшенная, – на восток, к горам.

Ильдиара здесь не признали, но его дорогое одеяние вызвало немое восхищение людей. Также не ушли от пытливых взглядов и Нор-Тегли, ехавшие на своих увешанных многочисленной поклажей пони. Гномы, не любившие излишнего внимания посторонних к своим особам, поплотнее закутались в плащи и натянули капюшоны, полностью закрыв лица. Отряд уже проехал, но местные сплетницы не упустили случая обсудить невиданных странников.

Деревенская торговка Марта услышала громкий писклявый голос своей соседки Берты еще на подходе к колодцу. Та что-то весело говорила под дружное оханье столпившихся баб:

– …а тот рыжий, слева который ехал. Ну и рожа! Сразу видно, гномы – они и есть гномы. Видали, сразу лица-то попрятали? Стыдятся самих себя, карлики. В народе говорят, что все они такие уродцы, что даже друг друга пугаются…

– Посторонись, бабы. Дай воды набрать!

– А мы что же, не за водой сюда пришли?

– Ну, так набирайте скорей, а не лясы точите!

– Вот уж не указывала бы ты нам, что делать, Марта. – Берта грозно разместила свои руки на боках и деловито продолжила: – Не видишь, что ли, Прок Хромой набирает, а мы с бабами после набирать будем… – Запнулась и хитро добавила: – По очереди.

Прок был стар, немощен, да еще и хромал изрядно. Родни у него в деревне не осталось, жил один. Когда-то давно сын-красавец был, Граэнаром звали, да вот в двадцать лет отправился в большой город (Дайкан то есть), а оттуда и в далекий Элагон. А до чего же был способный парень! И дрова рубил, и поле пахал, и в лес ходил! Остался старик один. В последние годы немощность его совсем убивала. Поднять полное ведро из колодца он уже не мог, поднимал по трети, а то и вовсе пятую часть и переливал в другое ведро, прочно вставленное в четырехколесную тележку. Так, за несколько раз набрав всего одно ведерко, Прок впрягался в тележку и ковылял домой. Никто из баб не спешил помочь старику. Марта прекрасно понимала причину их бездействия: дома дел невпроворот, а последние новости обсудить ой как хочется. Вот и собираются бабы у колодца, забывая на полчаса о своих делах, вдоволь посплетничать, узнать чего нового да на мужей понаговаривать. А тут еще случилось такое…

– И чего этим конникам понадобилось в наших-то краях? – Бабы вернулись к своему разговору, а Марта подошла к колодцу, решив помочь Проку.

– А то непонятно? Тролля они ловить приехали, того, что мой меньшой в лесу видал.

– Вот не брехала бы ты, Берта! – не сдержалась Марта. – Поди, продрых твой Джек в кустах каких, а чтоб ты его не выпорола за безделье, придумал, что в лесу от тролля бегал.

– Это я-то брешу?

– А то нет? Где это видано, чтобы отлавливать тролля отряд гномов высылали? Да еще таких разодетых? А лыцарь тот, что первым ехал. Красавец-то! Эх, вот такого бы в мужья… – мечтательно протянула женщина.