– Придется искать свидетелей. – Он в задумчивости кивнул.

– Правильно. И я, кажется, знаю где. Надо просто найти этого человека.

Вустер, Херефордшир

Тревор Фриман никак не мог сообразить, кто может звонить ему в такую рань. Еще даже не половина шестого. Но когда он увидел имя звонившего на экране, по коже у него пробежали мурашки. Тревор сбросил одеяло и схватил телефон.

– Финн? С тобой всё в порядке?

В ответ она услышал какую-то смесь рыданий и криков. Разобрать ничего было нельзя.

– Не так быстро, – сказал Тревор. – Я тебя не понимаю. Что случилось? Несчастный случай? Ради бога, Финн, сделай глубокий вдох. Ты сидишь? Нет? Так вот, сядь. Найди куда. Сядь. Я здесь. Возьми себя в руки.

Он замолчал. В трубке слышались звуки – сопение, шарканье, тяжелое дыхание. Наконец сын стал рассказывать, отрывочно и с большими паузами, но смысл Тревор понял достаточно быстро: Новый Скотланд-Ярд, те же детективы, что приходили к ним, чтобы поговорить с Кловер, что-то связанное с крышками и сковородками в спальне сына, а потом требования, обвинения, допрос, – и все было бы ничего, если б все это не касалось его собственного сына. В конце отрывочного перечисления Финном всех фактов Тревор почувствовал, как его сердце сжала невидимая рука. Он собрался – достаточно для того, чтобы успокоить мальчика, что в основном заключалось в заверениях, что папа со всем разберется.

– Па, он врал. Врал!

Тревор не мог понять, относится ли это к Газу Раддоку или к Йену Дрюитту.

– Я во всем разберусь, Финн, – только и смог сказать он. – Только ты ничего не делай. Ты меня понял?

– Вся эта история насчет малышей… Я ведь делал только то, что должен был делать, Па… Я бы не… Почему кто-то говорит… А теперь они думают… Теперь они вбили себе в голову, что это я ходил в полицейский участок… А я ничего не делал, то есть вообще ничего, твою мать.

– Позволь мне во всем разобраться, Финн. Ты доверишь мне это?

– Что? Что ты сказал?

– Просто подожди. Ничего не предпринимай. Я свяжусь с тобой.

– Я, твою мать, хочу…

– Понятно. Успокойся. Я тоже этого хочу. Но ты держись в стороне. Верь мне.

Отключившись, Тревор почувствовал, что невидимая рука теперь сжимает его желудок. Из кухни внизу еле доносились звуки радио – передавали утренние новости. Кловер все еще была дома. Ну конечно, а как же иначе? Ведь сейчас всего двадцать пять минут. Она еще не уехала на работу. Тревор бросился к двери, понял, что он совсем голый, и стал шарить вокруг в поисках шортов. Пока он занимался поисками, радио замолчало, послышались шаги, входная дверь открылась и закрылась, и Тревор понял, что Кло вышла из дома.

Он бросился к окну. Но она шла спиной к нему и успела сесть в машину, прежде чем ему пришло в голову постучать в стекло. Тогда Тревор схватил свои шорты, натянул их и скатился вниз по ступеням, но жена отъехала прежде, чем он успел открыть дверь. Кловер всегда была помешана на безопасности, поэтому заперла дверь на два оборота, а ключей на крючке не оказалось.

Она их нарочно спрятала! И все это она ожидала. Кловер знала, что это произойдет, и не собиралась теперь отвечать за последствия всего того, что она сама накликала на всех них.

Тревор перевернул вверх дном единственный ящик в прихожей, куда они обычно сваливали дневную почту, пока не разобрали ее. Ключа не было. Потом на кухне он перебрал все, что лежало на столе. Ключ обнаружился в корзинке с бумажными салфетками, и Тревор готов был поклясться именем Господа, что сам он его туда не клал. Схватив ключ, Фриман выбежал на улицу, где была припаркована его машина.

Только когда он попытался вставить ключ в замок зажигания, Тревор понял, насколько сильно дрожат у него пальцы. Дрожали его ноги и руки, а еще что-то заставляло его содрогаться всем телом, как ребенка, которого посадили в темноту. «Что это – злоба, страх, ужас, нетерпение, отчаяние?.. И вообще, разве можно трястись от отчаяния?»

Тревор поехал вслед за женой. Она всегда была человеком привычек. Да разве не все они были такими, когда дело шло о дорогах, которыми они добирались до работы? Это была не какая-то увеселительная поездка – речь шла о наиболее коротком и быстром пути, и в случае с Кловер это означало шоссе А38.

Выехав на трассу, Тревор включил габариты. Периодически он использовал звуковой сигнал. По дороге был всего один отрезок с движением в два ряда, и на нем он утопил педаль газа в пол. Где-то через пять миль Тревор догнал ее – Кловер, в отличие от него, ничего не нарушала. При первой же возможности она съехала с трассы. Это была даже не площадка для отдыха, а просто широкая обочина, обсаженная тополями. Здесь они оба вылезли из машин – в руках у Тревора был мобильный, которым он махал в ее сторону. Кловер выглядела озадаченной, и это было не удивительно, потому что он щеголял без рубашки, без обуви и в одних шортах; прохладный утренний воздух заставил его яйца съежиться.

– Мой лежит в сумке, Трев, – сказала Кловер. – Это, должно быть, твой. Надо было просто позвонить, и все встало бы на свои места.

– Все провалилось в тартарары, – ответил Тревор. – Не знаю, что вы там вдвоем планировали, но все провалилось к чертовой матери.

Услышав это, Кловер побледнела.

– Что происходит? Ты меня пугаешь.

– Речь идет о нашем сыне. Он только что звонил мне. Я никогда не слышал его таким.

– Он… что он?..

– Эти двое лондонских детективов появились у его постели, как два рождественских привидения. Они разбудили его, вытащили на кухню и стали допрашивать.

– Боже… – Кловер посмотрела на телефон, который он все еще держал в руках. Потом посмотрела ему за спину, где транспорт двигался слишком близко к тому месту, где они стояли, поэтому она поставила мужа между двумя машинами. – И что он говорит? Его же не арестовали?

– То, что я смог понять в промежутках между рыданиями и криками…

– Он дома? Его не арестовали?

– Копы захотели узнать, что он делал с шестилетками, или с восьмилетками, или сколько там лет детям, которые ходят в это гребаный лагерь, который ты, черт побери, выбрала в качестве социальной работы для него. Твои лондонские копы…

– Они не мои копы.

– …по-видимому, решили, что сомнения, мучавшие Дрюитта по поводу Финна, как-то связаны с тем, как Финн вел себя с этими детьми. Так что я хочу знать только одно – ты знала об этом?

– О чем? О том, что лондонская полиция будет…

– Да хрен с ней, с этой лондонской полицией! Ты знала о том, что Дрюитт звонил Газу по поводу того, как Финн ведет себя с детьми? Именно об этом вы с ним общались?

– Я же уже пыталась объяснить тебе это, Тревор. Все дело в полиции Метрополии, с самого начала и до самого конца. Я знаю, что они думают и как работают. Когда они в первый раз появились в Ладлоу, я пыталась убедить Финнегана, что он не должен говорить с ними один на один. Но он меня не послушался – и вот результат. Это именно то, чего я боялась.