время оставался здоровым и резвым и в конце концов спас жизнь своему господину. Взрастили коня в Синано, в селении Иноуэ, отчего и прозвали его Черныш-Иноуэ, но с тех пор, как его поймал и привел Кавагоэ, коня переименовали и дали кличку Черныш-Кавагоэ.

— Я пережил сына моего Томоакиру, правителя земли Мусаси! — сказал князь Томомори, представ пред братом своим Мунэмори. — Кэммоцу, вассал мой, тоже погиб. Тоска терзает мне душу! Какой же я отец после этого?! На моих глазах сын, спасая мне жизнь, сразился с врагом, а я… Да разве я отец после этого? Я обратился в бегство, даже не попытавшись спасти сына, гибнущего в бою, и вот я здесь, целый и невредимый!.. О, если бы кто-нибудь другой совершил подобный поступок, как бы я презирал его! Но лишь теперь я впервые понял, сколь драгоценна жизнь, как она дорога, когда дело идет о собственной жизни! Что скажут обо мне люди? Стыд жжет меня при мысли об этом! — И, закрыв лицо рукавом, он горько заплакал.

— Правитель Мусаси ради отца пожертвовал жизнью! — выслушав брата, сказал князь Мунэмори. — Беспримерный, прекрасный подвиг! Это был доблестный, славный воин, храбрый и твердый духом! Ему было шестнадцать лет, так же как моему Киёмунэ! — И он бросил взгляд туда, где стоял его сын, и на глаза навернулись слезы.

И множество сидевших тут в ряд самураев Тайра — и суровых, и добрых сердцем — все увлажнили слезами рукава боевых доспехов.

18

Бегство

Моромори, правитель Биттю, младший сын покойного князя Сигэмори Комацу, вместе с шестью вассалами спасался бегством в маленькой лодке, когда их заметил Сэйэмон Киннага, вассал князя Томомори, тоже искавший спасения на берегу. «Это лодка князя Моромори, — подумал он и закричал: — Возьмите меня!» Тогда Моромори приказал снова направить лодку поближе к берегу, в мелководье. Рослый мужчина, к тому же в тяжелых доспехах, с размаху соскочил с коня прямо в лодку — понятно, что к добру это привести не могло! Лодка была мала и сразу перевернулась вверх дном. Правитель Биттю боролся с волнами, то всплывая, то вновь погружаясь в воду, а в это время появилось десятка полтора всадников во главе с Дзиро Хондой, вассалом Хатакэямы; Хонда подцепил князя Моромори боевой железной рогатиной, вытащил на берег и отсек ему голову. Моромори исполнилось всего лишь четырнадцать лет.

Митимори, правитель земли Этидзэн, возглавлял дружины Тайра в предгорье. В красном парчовом кафтане, в панцире с китайским узором, ехал он на кауром коне, в седле, украшенном серебром. Митимори был ранен в голову; враги оттеснили его от остальных дружин Тайра. Своего младшего брата Норицунэ, правителя Ното, он потерял из виду. Тогда, обратившись в бегство, он поскакал на восток, чтобы покончить с собой где-нибудь подальше от людских глаз, но тут его окружили семеро вражеских воинов, среди них Сасаки из края Оми и Таманои, житель земли Мусаси, — и в сражении с ним князь Митимори в конце концов был убит. При князе находился один из его вассалов, но в решающий миг он не успел прийти на помощь своему господину; так случилось, что никто из своих не видел, как погиб Митимори.

Битва все продолжалась, и убитых с обеих сторон стало так много, что и не счесть! Перед башнями, между кольями, трупы людей и коней громоздились горой. Зелень в долине Ити-но-тани стала багровой. В роще Икута, у подножья горного кряжа, на морском берегу — всюду валялись тела убитых. Одних лишь голов, отрезанных рукой дружинников Минамото, и то насчитали потом больше двух тысяч!

В битве этого дня погибло больше десяти самых знатных витязей Тайра — князь Митимори, правитель земли Этидзэн, его младший брат Наримори, Таданори, правитель Сацумы, Томоакира, правитель Мусаси, Моромори, правитель Биттю, Киёсада, правитель Овари, Киёфуса, правитель Авадзи, и трое сыновей Цунэмори, главы Ведомства построек, — Цунэмаса, Цунэтоси и Ацумори, самый младший из братьев.

       Так завершилась для них

          эта битва великим разгромом.

Все, кто спасенья искал,

          слепо вверились лодкам, влекомым

Силою ветра и волн

          прочь от кровью пропитанной суши.

Горечь сжигала сердца,

          и отчаянье полнило души.

Мерно качались ладьи,

          путь держа к полуострову Кии.

К Асии вдоль берегов

          в беспорядке стремились другие.

Много из бухты Сума

          храбрых Тайра в Акаси отплыло,

Ложем избравших корабль,

          изголовьем неверным — кормило.

Тускло светила луна.

          Рукава орошая слезами,

Воины стражу несли

          и не ведали, живы ли сами…

Те, кто направил свой бег

          наугад через воды пролива,

Отмели и острова

          созерцали теперь сиротливо.

Чаек печальный призыв

          уносился в морские просторы.

«Видно, кружиться и нам

          без пристанища и без опоры», —

Тяжко вздыхали мужи,

          а иных, кто, устав от скитаний,

Бросил руля рукоять,

          снова вынесло к Ити-но-тани.

Только один переход

          от столицы до Ити-но-тани,

Но и его одолеть

          не у каждого силы достанет…

Из-под укрытия скал

          выбираясь ночною порою,

Медленно плыли ладьи…

          Об утратах скорбели герои:

Было четырнадцать их,

          областей, роду Тайра покорных.

Было сто тысяч бойцов

          в самурайских дружинах отборных.

Были богатство, и власть,

          и удача в сраженьях, а ныне

Все обратилось во прах,

          и последняя пала твердыня!

19

Утопленница Кодзайсё

У Митимори, правителя земли Этидзэн, служил самурай по имени Токикадзу. Явившись на корабль, к супруге князя, он сказал ей:

— Возле устья