В этот самый момент на выручку разоренным кулакам и приходил двуликий Мартинес.

Камарадам и соотечественникам пуэрториканец возвращал запрещенку бесплатно. Остальным приходилось пусть слегка, но раскошеливаться.

Я не платил ничего. Слуга двух господ уважал во мне тюремного летописца и, соответственно, какого-никакого карбонария.

…Скоро сказка сказывается, да не скоро ментовское дело делается.

«Пронеслись года, как гуси-лебеди, но поймали с поличным доброго молодца.

Потерял он страх перед Робсоном, схлопотал Мартын наказание!

Разыскали у него мобильник сотовый, посадили жигана в темницу ху…ву»…

Ситуацию усугубила злополучная SIM-карта со всеми телефонными контактами моего приятеля. Уверовавший в свою несокрушимость, Мартинес допустил непростительную ошибку. Тонюсенькая трубка, новинка сотовой связи того года, была оставлена на самом видном месте в его шкафу-локере. Обычно Мартинес прятал свой телефон в разрезанной подошве старых кроссовок, которые он «небрежно» хранил в дальнем углу рундука. Но на этот раз вышла осечка.

Доказательств было более чем достаточно, тем более мерзкий электронный чип аппарата предательски сохранил в своей памяти коллекцию интимных фотографий пуэрториканца, снятых в тюремном ватерклозете. Авторская порнуха отсылалась подружкам по переписке. Короче, компромат более чем внушительный.

С того самого дня Мартинеса больше никто не видел. Ходили слухи, что ему дали полгода карцера, а потом перевели в тюрьму строгого режима.

Ужесточились и тюремные правила в Форте-Фикс. Большинство «нычек» и «хавырок» были давно раскушены форт-фиксовскими ищейками – владеть контрабандой становилось все труднее и труднее. На моих глазах абсолютно все товары в «комиссарии» начали продаваться в прозрачных упаковках, баночках и коробках. Спрятать нелегальщину в просвечивающих пачках с кофе или контейнере с детской присыпкой не удавалось почти никому. За пользование сотовым телефоном федеральное бюро наказывало особенно сурово. Пацаны получали «штраф» самой высокой, «сотой» категории. К ней же относились драки с отягчающими последствиями, нападение на охранников и участие в бунтах. Мобильник приравнивался к «приспособлениям для совершения побега».

Несмотря на драконовские меры – лишение «визитов», телефона и магазина на годы, перевод на строгий режим а в исключительных случаях – новый срок, торговля «связью с миром» не прекращалась и вряд ли могла прекратиться в будущем.

Поэтому на месте тюремного начальства я бы давным-давно отменил нелепый 300-минутный месячный лимит на звонки из наших телефон-автоматов. Плюс разрешил бы пользоваться электронной почтой (пусть даже и подцензурной). И срочно бы ввел Интернет (платный и ограниченный фильтрами). Америка, все-таки, а не хрен собачий!

Остапа опять понесло…

Вплотную к коммуникационной контрабанде и перепрыгивая через уже описанные мной алкоголь с табаком примыкала другая хай-тек запрещенка: компактные видеопроигрыватели. На них зэки смотрели порнуху.

Сексуально озабоченным пацанам и дядечкам, вконец озверевшим от беспредметно-неодушевленного онанизма, требовался свежий визуальный ряд. На обычные порножурналы (тоже, кстати, контрабандные и запрещенные) у моих соседей уже «не стояло». Или «стояло» плохо. К тому же от долгого сидения за решеткой у многих отбивало память и они потихоньку забывали, как выглядит живая обнаженная женщина. Для остроты сексуальных впечатлений обеспеченные ветераны Форта-Фикс приобретали DVD-плееры в личное пользование. Случалось, что половые гиганты «соображали на троих» и заказывали «туалетный кинотеатр» вскладчину. Полторы тыщи баксов мог потянуть далеко не каждый.

А хотелось-то всем.

Ну, хорошо, почти всем…

Сопутствующие товары – диски с видеоразвратом – арестанты закупали за сто «мэков» штука. Порножурналы, стоившие на воле 10–15 долларов, в Форте-Фикс уходили по 150–200.

Вложенные в печатную продукцию средства быстро отбивались.

Обладатели «спецлитературы» сдавали заклеенные для сохранности широким скотч-тейпом номера в рент. Некоторые порнодельцы накапливали в своих потайных мини-библиотеках по десятке «крутых» журналов. Час проката заветной книжицы с «сиськами-письками» вполне доступно оценивался в пару «мэков». Было бы желание…

Работая над пенитенциарной «Жизнью животных», я все время пытался понять, что является основной «движущей силой заключенного». Хлеб (столовая, «комиссария»), зрелища (телевизоры, спортигры) или сводящий с ума половой инстинкт?

В ходе многочисленных экспериментов над подопытными млекопитающими и над самим собой новоявленный Брэм подтвердил смелую гипотезу. Выходило, что секс – всему голова. Даже в тюрьме.

Вернее так – особенно в тюрьме!

С мыслью о сексе зэк засыпал, с мыслью о сексе просыпался. Вокруг этого «солнца» всё и крутилось.

И часть контрабандного товара – включительно.

…Во время очередного гормонального выброса я шел на разбитую беговую дорожку сублимировать и самоистязаться.

После положенных двух с половиной миль и успокоив (вернее, прибив) ненужные желания, я невольно вспоминал одну из замечательных песенок Вертинского. О том, как два приятеля пьют «простой шотландский виски» и элегично вспоминают о былых победах. Все в прошлом…

Будучи стопроцентным Близнецом, я, как всегда, противоречил сам себе.

С одной стороны, занимаясь активной физической культурой и распрощавшись с подлыми привычками, Лев Маратович Трахтенберг ничтоже сумняшеся готовил себя к будущим сексуальным победам. Как принц Гарри – к престолонаследию Соединенного Королевства.

С другой, мне хотелось, чтобы всяческие «ненужные» желания (во всяком случае – на время заключения) меня оставили. «Покой и воля», nothing else[474]…

Поэтому натуралист № 24972-050 сформулировал очередную нехитрую аксиому: «В условиях заключения либидо есть дело деструктивное и взрывоопасное».

Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов.

Вот если бы нам разрешили «ночные» свидания, как в фильме «Вокзал на двоих» или как это происходит в Голландии с Чехией…

И не обязательно с женами.

«Проститутку заказывали?» А как насчет «лямур де труа?» А может?..

Остапа понесло в третий раз. Вернее, окончательно и бесповоротно сорвало крышу.

Судя по всему, мне срочно требовалась лоботомия.

Или того хуже – временная кастрация.

Чтобы жить в Форте-Фикс как у Христа за пазухой, требовалось полторы тысячи в месяц.

Как минимум.

И это – с учетом полного гособеспечения и довольствия. Без учета мобильника и наркотиков. Не играя в карты. Под 24-часовом дамокловым мечом за любые экономические «шуры-муры». Вернее под стрелами, посылаемыми на нас злобным носатым орлом с герба тюремного ведомства.