Железные Люди один за другим тоже прыгали на палубу разбитого корабля. Капитан услышал протяжный вой Одноухого Вульфа, вступившего в бой, заметил краем глаза Рагнора Пайка в ржавой кольчуге, увидел, как Нут-Цирюльник метнул топорик, попавший кому-то в грудь. Сам Виктарион тем временем убил еще пару розанов. Он убил бы и третьего, но Рагнор его упредил.

— Молодец, — гаркнул ему капитан.

Оглянувшись в поисках очередной жертвы, он разглядел на палубе чужого капитана. Его камзол залила кровь, но красная эмблема с белой розой виднелась ясно. Она же была нарисована на белом с красной окантовкой щите капитана.

— Эй ты! — заорал железный капитан, перекрывая шум побоища. — С розой! Ты, что ли, лорд Южного Заслона?

Другой, подняв забрало, открыл безусое лицо.

— Его сын и наследник, сир Талберт Серри. А ты, кракен, кто будешь?

— Смерть твоя, — сказал Виктарион и ринулся на него. Серри вышел ему навстречу. Славный меч, выкованный в замке, пел в руках молодого рыцаря. Первый его удар пришелся низко, и Виктарион отвел его топором. Второй угодил по шлему железного капитана, не успевшего поднять щит. Виктарион ответил боковым взмахом, и белая роза на щите противника раскололась пополам с отличным громким «хрясь». Длинный меч трижды проехался по бедру Виктариона, скрежеща сталью о сталь. А парень-то прыток. Виктарион двинул его щитом по лицу и отбросил к планширу. Удар, в который Грейджой вложил весь свой вес, развалил бы рыцаря от шеи до паха, но он откатился прочь. Топор врубился в борт и застрял. Палуба под ногами Виктариона шатнулась, заставив его припасть на одно колено.

Сир Талберт отшвырнул свой разбитый щит и полоснул мечом сверху вниз. Виктарион, чей щит при падении повернулся боком, поймал клинок Серри в свой железный кулак. Стальная рукавица треснула, но капитан, кряхтя от боли, удержал меч.

— Не ты один такой прыткий. — Он вырвал оружие из руки рыцаря и швырнул за борт.

— Мой меч! — выкатив глаза, крикнул сир Талберт. Окровавленные железные пальцы схватили его за горло.

— Ступай подбери его, — сказал Виктарион, отправляя рыцаря в кровавое море.

Получив передышку, он высвободил топор. Белые розы отступали перед железным валом. Одни пытались укрыться под палубой, другие звали на помощь. По руке Виктариона под кожей, кольчугой и сталью текла теплая кровь, но это его не трогало. Плотное кольцо врагов все еще сражалось, став вокруг мачты плечом к плечу. Эти по крайней мере мужчины — скорей умрут, чем сдадутся. Виктарион, решив поспособствовать этому их стремлению, стукнул топором по щиту и напал. Утонувший Бог создал Виктариона Грейджоя не для того, чтобы красно говорить на вече или драться с коварными жителями бескрайних болот. Вот для чего он явился на свет — стоять, одетым в броню, с багровым топором в руке, и сеять смерть каждым своим ударом.

Они рубили его мечами спереди и сзади, но с тем же успехом могли бы хлестать его ивовыми прутьями. Тяжелый панцирь Грейджоя не уступал ни одному мечу, а времени отыскать щель в сочленениях он врагу не давал. Не все ли равно, сколько человек на него наскакивает — трое, четверо или пятеро, раз их защищает только кольчуга и закаленная кожа. Он убивал их по одному, полагаясь на броню, надежно прикрывавшую его от других. Как только сраженный враг падал, он набрасывался на следующего.

Последний был, не иначе, кузнец — плечищи как у быка и мускулов куда больше, чем у всех прочих. Латы его состояли из кожаного нагрудника с заклепками и кожаной круглой шапки. Его единственный удар довершил гибель Виктарионова щита, а Виктарион взамен расколол ему голову. Вот бы и с Вороньим Глазом разделаться столь же просто. Когда он выдернул топор на сей раз, череп кузнеца словно взорвался. Кости, кровь и мозги брызнули во все стороны, а труп рухнул к ногам Виктариона. Поздно молить о пощаде, сказал про себя капитан.

Палуба сделалась скользкой, и умирающие лежали повсюду. Виктарион бросил щит и дохнул полной грудью.

— День за нами, лорд-капитан, — сказал рядом Нут-Цирюльник.

На море вокруг них виднелось множество кораблей. Одни из них горели, другие тонули, третьи были разбиты в щепу. В густой, как подлива, воде плавали трупы, обломки весел и живые, уцепившиеся за что попало. Вдали полдюжины южных ладей улепетывало обратно к Мандеру. Пусть уходят, думал Виктарион, и расскажут другим, как все было. Мужчина, бегущий, поджав хвост, с поля боя, перестает быть мужчиной.

Глаза щипало от пота — во время битвы он взмок. Двое его гребцов помогли ему снять шлем-кракен. Виктарион промокнул лоб.

— Этого рыцаря с белой розой кто-нибудь вытащил из воды? — Лорд-отец дал бы за сына неплохой выкуп, если сам вышел живым из боя. Если же нет, заплатить мог бы их хайгарденский сюзерен.

Никто, однако, не знал, что стало с улетевшим за борт рыцарем. Скорей всего он утонул.

— Он храбро сражался и заслужил пир в чертогах Утонувшего Бога. — Жители Щитовых островов именуют себя моряками, но моря боятся и не надевают доспехов, чтобы в случае чего выплыть. Юный Серри был не такой. Храбрец — железный, можно сказать, человек.

Виктарион отдал захваченный корабль Рагнору Пайку, назначил ему в команду двенадцать людей и опять перебрался на «Победу».

— Возьмите у пленных оружие, доспехи и перевяжите им раны, — велел он Нуту-Цирюльнику. — Умирающих бросьте в море. Если кто будет милости просить, тем режьте глотки. — Он презирал таких — лучше захлебнуться морской водой, чем собственной кровью. — Мне надо знать, сколько кораблей мы победили и сколько лордов и рыцарей взяли в плен. Знамена тоже соберите. — Когда-нибудь, на старости лет, он их развесит в своем чертоге и вспомнит всех, кого убил, будучи молодым и сильным.

— Будет исполнено, — ухмыльнулся Нут. — Великую победу мы одержали.

Да, великую — для Вороньего Глаза и его колдунов. Другие капитаны выкрикнут имя брата заново, когда весть достигнет Дубового Щита. Эурон обольстил их своим речистым языком и улыбчивым глазом, задарил добычей из ста дальних стран. Он дал им золото, серебро, роскошные доспехи, кривые мечи с золочеными эфесами, кинжалы из валирийской стали. Дал полосатые тигриные шкуры и шкуры пятнистых диких котов, дал мантикоров из яшмы и древних валирийских сфинксов. Дал сундуки с мускатным орехом, гвоздикой, шафраном, бивни слонов и единорогов, перья с Летнего моря — желтые, зеленые и оранжевые, дал отрезы роскошных тканей… но все это ничто по сравнению с сегодняшним днем. Сегодня он дал им победу и подчинил их себе навеки. А ведь победа-то моя, не его, с горечью думал Виктарион. Пока я дрался, он сидел в замке на Дубовом Щите. Он украл у меня жену, украл трон, а теперь вот и славу.

Повиноваться Виктариону свойственно от природы. Послушный младший брат, он шел за Бейлоном во всем, что бы тот ни задумал. Позже, когда у Бейлона родились сыновья, он привык к мысли, что когда-нибудь будет повиноваться тому из них, кто займет место отца на Морском Троне. Но Утонувший Бог призвал Бейлона и всех его сыновей в свои водяные чертоги, а Эурона Виктарион не может называть королем без вкуса желчи во рту.