Вообще эта фотография принадлежала авторству скинхеда — фотографу Мартину Дину. В самую последнюю минуту Decca высмеяла обложку — на ней явно были видны нацистские татуировки. У нас был выбор либо заретушировать татуировки, либо отложить выпуск диска на месяц и сделать новую обложку. Я сдался. Моя ошибка. Простите.

Большинство Oi-групп придерживались левых политических взглядов. Но после Саутхолла даже Socialist Worker придерживался версии событий, напечатанной в Daily Mail. Среди скинхедов была очень небольшая нацистская прослойка. Намного больше было антинацистов. Единственной газетой, давшей справедливую оценку тем событиям, была Guardian, напечатавшая отличный материал. Они пришли и взяли интервью у правильных людей.

Насколько я знаю, тогда получилось так, что разозлившиеся на проведение концерта молодые азиаты заранее приготовили «коктейли Молотова». Они ожидали большую толпу и были готовы. Фанатов атаковали еще на подходе. Группы не собирались провоцировать местных. Им сказали, что к ним в район собирается наведаться куча нацистов. Вы понимаете их положение. И в паб полетели бутылки с бензином.

После Саутхолла на концертах стали появляться люди, думающие, что это слеты ультраправых, а это вообще и близко не было правдой. Многие пострадали именно от ультраправых. На меня напали в 100 Club. Движение Oi так и не стало популярным из-за этой стигмы.

Мики Геггус:

Мы выступали в Top Of The Pops три раза, и каждый раз был катастрофой. Мы всегда думали об этом как о хорошей шутке. Мы шли туда, как следует набравшись, и когда снималась группа, мы хорошо прикалывались. Было несколько инцидентов, когда нам пришлось навалять кое-каким людям. Помню, я как-то спросил Стива Райта: «А нет ли возможности стоять рядом с тобой, когда ты представляешь группы?» — и он ответил: «Нет проблем». В общем, стоим мы рядом с ним, а он выталкивает из кадра моего приятеля. А тот говорит, что убьет его! (Смеется.) Наверное, хорошо, что нас больше туда не приглашали.

Я всегда считал панк-рок восьмидесятых безликим. Не было таких боевиков, как у групп, что были до них. Никакого неуважения, но я не слушаю ничего из этого сейчас. Люди меня спрашивают об этих группах, а мне и сказать-то нечего.

Гарри Бушелл:

С правильным менеджментом и продакшном Cockney Rejects могли бы добиться куда большего. О них много говорили в 79 году, и Мики отличный гитарист. Их звук был таким разнообразным, и это было их большим достоинством. Люди считали, что Oi весь был «1, 2, 3, 4!», но были такие группы, как Business, с очень разнообразными и весьма мелодичными песнями. Эти группы были просто задвинуты и забыты.

Смущение умов происходило в сквотах и спальнях. Причудливый мир сексуальных людей Adam and the Ants и анархические идеи Crass смешивались в головах ребят в черном. Разговоры шли о мрачном рок-н-ролле, анархизме Crass и ядерном холокосте; разочарование, вызванное концом панк-движения и фашистским правительством мерзкой Тэтчер; эскапизме волшебства, язычестве, анархизме, дешевых наркотиках и закусках к пиву. Все это смешалось с классическим панком и постпанком и черными одеждами, одновременно сексуальными и удобными. На обложке NME появилось название, данное этой разрозненной тусовке — «позитивный панк» — данное в пику негативности остальной панк-сцены. Одновременно с этим существовала пост-Боуи/Roxy Music-сцена, двигавшаяся в сторону темноты, и это тоже внесло свой вклад в бурлящий котел идей, из которого потом появилась готика.

Термин «позитивный панк» был придуман журналистом и гитаристом Brigandage Ричардом Нортом и упомянут в главной статье NME о зарождающейся новой сцене, которую вскоре глумливо назовут «готикой». Движение это появилось вокруг ранних Ants, Southern Death Cult, Siouxie and the Banshees, Sex Gang Children, UK Decay (фронтмену которых, Аббо, приписывают первенство в использовании термина «готика» в отношении этой музыки), Bauhaus и даже Birthday Party и Joy Division, которые изначально были слушаемы только появляющейся аудиторией готов даже несмотря на то, что они не являлись стопроцентно «готическими» (с другой стороны, ни одна группа не признала бы себя стопроцентно «готической»). За этими группами повсюду ездили их поклонники, проходившие на их концерты по гостевым спискам со спальными мешками. Это была круглосуточная культура, о которой так замечательно писали фэнзины вроде Vague, Panache и Kill Your Puppy. Пока эта сцена набирала силу, Адам пробрался в мейнстрим, собрав новый состав Ants. Расстроенный неудачными попытками пробиться в высший эшелон, Адам заплатил Малкольму Макларену 1000 фунтов за менеджерский совет. Макларен посоветовал Адаму поменять имидж на пиратский, но потом вообще уволил его из группы! Вместо этого Макларен использовал Ants в качестве группы для его большой надежды, Аннабеллы Луин, в новой группе Bow Wow Wow. Адам все же воспользовался советом Макларена насчет бурундийских барабанов и пиратского облика. Для этого он рекрутировал Марко Пиррони и аккомпанирующую группу. (После кончины Models, Марко играл в новой группе Rema Rema, чей сингл «The Feedback Song», был отличным образцом издевательств Марко над барабанным битом.) Новые Ants были комбинацией глэм-рока, бурундийских барабанов, резких гитар и трехмерного попа. Все они были разодеты в театральные костюмы (пираты, разбойники и всякое такое). Со своим альбомом Kings Of The Wild Frontier, великолепной пластинкой яркой поп-музыки, они штурмом взяли чарты, сделав Адама самой большой звездой 1980–81 годов.

По контрасту с этим, остальные группы позитивного панка выбрали андеграунд, и раннее движение готов продолжило свое развитие в Лондоне, Лидсе и повсюду в Западном Йоркшире.

Марко Пиррони:

Models развалились. После этого я просто валял дурака. В 79-м мы замутили Rema Rema. С этим проектом мы расставались с панком. В тот период я слушал Idiot Игги Попа — я считал этот альбом феноменальным, таким возвратом к Боуи, с мрачным электронным саундом. Мы пытались сделать что-то между Velvet Underground, Roxy Music и Pistols, вернуться к корням и вернуть все это снова к жизни. Но все получилось как-то слишком искусственно и закончилось полной задницей.

Я ушел из Rema Rema потому, что мы выступали вместе с очень скучными группами вроде Cabaret Voltaire, которые казались мне онанизмом ради онанизма.[300]

Так же я ушел и из Banshees — они приглашали меня на одну репетицию. Сначала они мне не нравились, но мы начали вместе тусоваться и подружились, и все эти старые позы исчезли с возрастом. Мне не хотелось этим заниматься — я не претендую на художественность, и я не мрачный человек. Мне это умным не казалось. Это позерство.

Через неделю со мной связался Адам Ант. Я встречался с ним множество раз. Сначала я считал их полным стопроцентным говном. Поначалу их менеджером была Джордан, и она сказала мне: «Приходи послушать их», — и я подумал: «Если ими занимается Джордан, тогда они, должно быть, очень хороши». Но они не были таковыми, и я о них забыл вообще. Потом я видел их на разогреве у Banshees и подумал, что у них есть несколько крутых песен. Мне не очень-то и хотелось быть в Ants, хотя я мог играть куда лучше их гитаристов.