— Разве у него в кармане не было блокнота?

— Был. Мы его просмотрели. И не нашли ничего интересного.

— Конечно, у него был еще один блокнот. Вот он лежит там на письменном столе.

Колльберг поднялся и взял блокнот.

— Там почти ничего нет, — сказала Оса Турелль., Колльберг перелистал блокнот. Она была права. Там ничего не было. На первой странице были записаны основные сведения о бедняге Биргерссоне, который убил свою жену.

Вверху на второй странице стояло только одно слово: Моррис.

Оса заглянула в блокнот и пожала плечами.

— Наверное, это название машины, — сказала она.

— Или фамилия литературного агента из Нью-Йорка, — сказал Колльберг.

Оса стояла около стола. Вдруг она хлопнула ладонью по столешнице.

— Если б я хоть имела ребенка! — почти вскрикнула она, затем приглушила голос и прибавила — Он говорил, что мы еще успеем. Что надо подождать, пока его повысят по службе.

Колльберг нерешительно направился в переднюю.

— Вот и успели, — пробормотала она. — Что теперь будет со мной?

Колльберг обернулся и сказал:

— Так дальше нельзя, Оса. Пойдем.

Колльберг долго смотрел на нее.

Девятьсот девяносто девять мужчин из тысячи увидели бы в ней слабую, бледную, небольшую девушку, которая не заботится о своей внешности, нечесаную» в мятой одежде, в одном грубом, слишком большом носке. Увидели бы худое тело, тонкие желтые от табака пальцы и осунувшееся лицо.

А Леннарт. Колльберг видел физически складную и молодую женщину с пламенным взглядом, интересную, заслуживающую того, чтобы с нею познакомиться ближе.

Видел ли Стенстрём это также, или был один из девятисот девяноста девяти, но имел необыкновенное счастье? Счастье.

— Пойдем ко мне домой, — повторил Колльберг. — Места у нас хватит. Ты уже достаточно насиделась одна.

В машине Оса заплакала.

XXII

Дул пронзительный ветер, когда Нурдин вышел из метро на перекрестке Свеавеген и Родмансгатан. Он повернулся спиной к ветру и быстро пошел по Свеавеген в южном направлении. Свернув затем на Тегнергатан, он оказался с наветренной стороны и пошел медленней. Метрах в двадцати от угла находилась кондитерская. Он остановился перед витриной и заглянул внутрь.

За прилавком сидела рыжеволосая женщина в фисташково-зеленом, жакете и разговаривала по телефону. Кроме нее, в помещении не было никого.

Нурдин направился дальше. Миновал Лунтмакаргатан — остановился перед актикварной лавкой посмотреть на картину, нарисованную масляными красками, которая висела за стеклянной дверью. И наконец увидел на другой стороне нужную ему кондитерскую. В помещении было полно молодежи. Гремела музыка, слышались голоса. Нурдин оглянулся вокруг в поисках свободного столика, но его, кажется, не было. Какое-то время он размышлял, снимать ли шляпу и пальто, но наконец решил не рисковать. В Стокгольме никому нельзя доверять, в этом он был убежден.

Нурдин принялся изучать гостей женского пола. Было много белокурых, но ни одна не отвечала описанию Белокурой Малин.

Здесь преобладала немецкая речь. Около худощавой брюнетки, что походила на шведку, оказалось свободное место. Нурдин расстегнул пальто и сел. Положив шляпу на колени, он подумал, что своим непромокаемым пальто и охотничьей шляпой не очень отличается от большинства немцев.

Когда наконец ему принесли кофе, он, мешая его, посмотрел на свою соседку. Стараясь говорить на стокгольмском диалекте, чтобы походить на постоянного посетителя, он спросил:

— Ты не знаешь, где сегодня Белокурая Малин?

Брюнетка усмехнулась, наклонилась через стол к подруге и сказала:

— Слыхала, Эва, этот норландец спрашивает о Белокурой Малин. Ты не знаешь, где она?

Подруга посмотрела на Нурдина, потом крикнула кому-то за дальним столиком:

— Здесь какой-то легавый спрашивает о Белокурой Малин, где она?

— Не-е-е! — послышалось в унисон от того столика. Нурдин, попивая кофе, размышлял, как они узнали, что он полицейский. Ему было трудно понять стокгольмцев.

Когда он выходил из помещения, его остановила та официантка, что подавала ему кофе:

— Я слыхала, что вы ищите Белокурую Малин. Вы в самом деле из полиции?

Нурдин на миг заколебался, затем понуро кивнул головой.

— Если вы арестуете эту обезьяну, я буду страшно рада, — сказала официантка. — Она, должно быть, сидит в кафе на площади

Нурдин поблагодарил и вышел на холод.

Белокурой Малин не оказалось и там. Но ему посоветовали заглянуть в ресторан на Кунгсгатан. Нурдин поплелся дальше ненавистными стокгольмскими улицами, мечтая быстрее оказаться дома в Сундсвале.

Но на этот раз он был вознагражден за свой труд. Он движением головы отослал гардеробщика, который подошел взять у него пальто, остановился в дверях и осмотрел ресторан. Он почти сразу заметил ту, что искал.

Она была высокая, но не толстая. Ее белые волосы были уложены в высокую, искусную прическу.

Нурдин не сомневался, что это Белокурая Малин.

Она сидела на кушетке возле стены с бокалом вина. Рядом сидела женщина немного постарше, черные волосы которой, свисая длинными закрученными прядями на плечи, еще сильнее старили ее. «Наверняка даровая проститутка», — подумал Нурдин.

Он какое-то время смотрел на женщин. Они не разговаривали между собой. Белокурая Малин уставилась в свой бокал. Черноволосая все время оглядывалась по залу и тогда кокетливым движением головы откидывала назад длинные волосы.

Нурдин обратился к гардеробщику:

— Извините, вы не знаете имя той белокурой дамы на кушетке?

Гардеробщик посмотрел в зал.

— Ничего себе дама, — фыркнул он. — Вот та? Нет. Я не знаю, как ее имя, но зовут ее Малин. Толстая Малин или как-то так.

Нурдин отдал ему пальто и шляпу. Черноволосая выжидающе посмотрела на него, когда он подошел к их столику.

— Извините, что перебиваю вас, — сказал Нурдин, — но мне хотелось бы, если можно, поговорить с фрекен Малин.

Белокурая Малин взглянула на него и отпила вина.

— О чем? — спросила она.

— Об одном вашем приятеле, — ответил Нурдин. — Может, пересядем на минуту к отдельному столику, чтобы нам никто не мешал?

Черноволосая наполнила свой бокал из графина и поднялась из-за стола.

— Я вам мешаю, — сказала она обиженно. — Пойду сяду возле Туре.

Она взяла свой бокал и пошла к столику в глубине зала.

Нурдин пододвинул стул и сел. Белокурая Малин выжидательно смотрела на него.

— Я старший следователь уголовной полиции Ульф Нурдин, — сказал он. — Возможно, вы нам поможете в одном деле.

— В каком именно? — спросила Белокурая Малин. — Вы сказали, что речь идет о каком-то моем приятеле? Я ни на кого не доношу.

Нурдин вынул из кармана пачку сигарет и предложил ей. Она взяла одну, и он зажег ей спичку.

— Речь идет не о доносе, — сказал он. — Несколько недель назад вы приезжали с двумя мужчинами в белом «вольво амазон» в гараж на Клуббаккен, который принадлежит швейцарцу по имени Хорст. Тот, что вел