Темно. Свет не горит. Слава богу. Ники не знает, что Симона проснулась. Легкого щелчка входной двери было достаточно, чтобы она открыла глаза, а может, ее разбудило что-то еще, кто знает. Она следит за дочерью, как будто видит ее, как и все матери, она понимает даже то, что не понимаем мы… Но она понимает. Она слышит, как закрывается дверь комнаты Ники, затем глубоко вздыхает и снова пытается уснуть. Переворачивается в постели. «Нужно ли мне что-то делать? Могу ли я вмешаться в жизнь дочери? Кто я такая, чтобы говорить ей что-то? Ее мать. Да, конечно. Но могу ли я давать советы, касающиеся чужой любви? Как я могу понять, перевести ее чувства, то, о чем она мечтает, что видит во сне… Счастлива ли она сейчас, грустит или напугана?.. О чем она думает? – Симона размышляет. – Ники все еще девочка, хоть временами и зрелая, слишком зрелая для своего возраста. Она проживает свою жизнь, будь то сказка или суровая реальность, падает и поднимается, идет быстро или медленно, живет в трех метрах над небом или на земле. Роль матери состоит в том, чтобы молча идти рядом, быть готовой помочь подняться и утешить, когда необходимо, одновременно предоставляя ей максимальную свободу выбора, соглашаться с ее решениями и надеяться, что они принесут ей счастье! Как скучно. Какая я скучная… Какая скучная мама, – и она понимает, что улыбается своим мыслям. – Знаешь, что я сделаю, Ники? Я не буду вмешиваться. Я приму любое твое решение, надеясь, что оно принесет тебе счастье. Вот так… – она смотрит на Роберто, спящего рядом и легонько похрапывающего. – Только посмотрите на него! Мне это нравится. Он такой чувствительный, даже во сне заботится о семье! И еще храпит!» – и она с силой пинает его по ноге. Роберто крупно вздрагивает, затем вздыхает глубже, чем обычно. Слегка плямкает губами, будто голоден, словно ищет что-то в воз-духе, а затем, как ни в чем не бывало, отворачивается и про-должает спать. «Глазам не верю! Это невозможно. Он спит, как ангел, спит, а я здесь борюсь со своей дилеммой… Которая должна быть нашей, общей!» Роберто отворачивается. «Это не-возможно», – думает Симона, и еще больше огорчается.

И он снова начал храпеть! Скажите на милость.

Глава сто тридцать первая

Ники начинает раздеваться. Принюхивается к своей коже: «Хм… Странный запах. Похоже на мыло, которым иногда пользуется папа. Но приятный. Сильный. И это правда! У меня очень гладкая кожа. Просто невероятно, как сера влияет на pH, она очень хорошо справляется с грибком, прыщами, защищает кожу… Короче, надо нырять в эти серные ванны хотя бы раз в неделю… Ага. А потом? – она улыбается. – Что случится дальше, если после одного купания я его поцеловала? Я поцеловала его. Это так странно звучит. Я поцеловала его». Ники смотрит на себя в зеркало. Лицо в обрамлении растрепанных волос, она с трудом узнает себя. «Я поцеловала его». Ники с сомнением смотрит в зеркало, будто ищет в глазах следы каких-то перемен. Как тот фильм, ремейк с Николь Кидман, об инопланетянах, которые принимают человеческий облик, вселяются в людей, и те сразу же начинают вести себя не так как обычно. Ники подходит ближе к зеркалу. «В меня вселился инопланетянин? – она улыбается. – Мне не понравился тот фильм. А сегодняшний вечер? Мне понравился сегодняшний вечер?» Она застывает, вглядываясь в свое отражение. Затем улыбается этой странной девушке с мятежным взглядом. «Я хотела просто принять ванну, да? Можно так сказать? Да. Скажем так, пожалуй». И она начинает раздеваться, снимает штаны, кладет их на стул, и как раз в этот момент у нее возникает другой вопрос, который чуть не сбивает ее с ног: «А Алекс? Что сказал бы Алекс? Ему бы это понравилось?» Она загнана в угол, и, кажется, эти мысли ее убивают. «Нет, я так не думаю. Не верю». Ники чувствует что-то еще. Какой-то внутренний смех. «Я не верю! Но как можно такое говорить! Ты собиралась выйти за него замуж, готовилась прожить с ним вместе день за днем, недели, месяцы, а теперь говоришь, что ему бы не понравилось? Конечно нет! Это было бы просто ужасно. То, что ты сделала, невозможно вообразить, даже гипотетически… А потом, как это часто бывает, жизнь смеется над тобой, веселится, дразнит тебя, провоцирует, высмеивает…» Взгляд Ники натыкается на какой-то предмет. Там, в углу. Это пакет, который прислал Алекс. Она не хочет его трогать, лучше лечь спать, но сопротивляться нет сил… Ники берет пакет в руки. Смотрит на него всего мгновение, а затем окончательно сдается. Начинает его разворачивать, жадно, любопытно, рвет бумагу, словно желая ускорить наказание, быстрее сделать себе больно, чтобы как-то искупить свое желание… Принять ванну. Последний лист бумаги падает на землю. И вот он, в ее руках.

«Для тебя, Ники».

DVD. «И что же это? Когда ты послал его мне? После того, как нашел мое письмо?» Потом она видит дату. Нет, это было в тот день, когда он уехал. В ночь моего первого свидания с Гвидо. И просто думать об этом имени и обо всем, что произошло с тех пор, абсурдно, словно прошла вечность, наступила другая эпоха, это другой мир, другая планета. И прежде чем погрузиться в пучину паники, Ники цепляется за этот DVD, открывает его, держит в руках, как будто очень важный документ, найденный после многих лет исследований. Деликатное, хрупкое, фундаментальное свидетельство истины, легенды, которая всегда была рядом и никогда по-настоящему не раскрывалась. Вот так. «Я уверена, все, что мне нужно, будет здесь». Она вставляет диск в компьютер, и через несколько секунд появляется черная иконка с надписью «Play». Ники нажимает на нее, и это похоже на открытие двери в неизвестное измерение. «I was her, she was me, we were one, we were free»[78]. «Песня, которая звучала в день нашей встречи, когда произошел несчастный случай, когда я упала». «She’s The One». Песня звучит дальше. «We were young, we were wrong, we were ёne all along…»[79] И в фильме появляется Алекс. Он улыбается. И начинает говорить:

– Любимая… Я хотел сказать тебе, как я счастлив, но не смог подобрать слова… В этом мире нет таких слов, чтобы рассказать о моей любви к тебе. И я решил – пусть эти кадры говорят за меня…

И начинается фильм. Играет музыка, фотографии Алекса и Ники сменяют одна другую.

Алекс и Ники на вечеринке,