Из последних сил наши герои продолжили путь через заснеженную чащу.

Где-то вдалеке послышалось несколько ружейных выстрелов, а вслед за ними – короткие выкрики, будто подвывала целая свора собак.

В романах о краснокожих обычно пишут, что, запевая военную песнь, индейцы издают устрашающие крики.

На самом же деле они воют по-собачьи и в песне их нет ничего пугающего.

– Вперед! Быстро! – подгонял друзей неутомимый старый бретонец. – Башка у меня, может, и седая, однако мне дорог мой скальп.

Еще час они двигались вперед, боясь, что их настигнет племя кровожадных индейцев, и наконец остановились, чтобы отдышаться и выпить по глотку согревающего джина.

Казалось, и манданы остановились или потеряли их след – снег сразу же заметал следы беглецов.

– Мсье Риберак, – проговорил запыхавшийся Каменная Башка, – далеко ли до озера?

Не успел торговец ответить, как со стороны Шамплейна до них донеслись пушечные выстрелы. Должно быть, какое-то застигнутое штормом судно звало на помощь.

– Это бригантина! – воскликнул Малыш Флокко.

– Да, это, несомненно, ее двенадцать орудий, – сказал Каменная Башка. – Если б только успеть туда вовремя, чтобы помочь чертовой посудине разбиться и схватить этого подлого маркиза!

– Слишком поздно, – резко остановившись, произнес Джор. – Манданы оказались быстрее нас.

– А он оказался еще быстрее краснокожих, – сказал Вольф.

– О ком это ты?

– О торговце! Он шел впереди и вдруг исчез.

– Ты его больше не видишь?

– Я видел, как он бежал, будто бешеный бизон, – вмешался Ульрих.

– Скорее, как волк, – произнес секретарь маркиза.

– Неужели он бросил нас, спасая свою шкуру? Или пустился на поиски ирокезов? Что скажешь, Джор?

– Все может быть, – отвечал канадец. – Риберак знает побережье гораздо лучше меня и манданов. Думаю, мы еще его увидим.

– По-твоему, нас возьмут в плен краснокожие?

– Похоже, дикари нас окружили. Видите эти темные тени на снегу?

– Чума и ад! – прорычал старый бретонец. – Да неужто именно здесь мне придется распрощаться со своим скальпом?

– А о наших скальпах ты не подумал? – не теряя оптимизма, спросил Малыш Флокко.

– Джор, что нам предпринять? Примем бой?

Пожав плечами, канадец отвечал:

– У них больше ста пятидесяти воинов, и все вооружены.

– Есть у нас хоть полчаса?

– Если только у них ноги в мозолях, – сказал Малыш Флокко.

– Будет шутить, юный мошенник!

– А что еще нам остается? Эти дикари срежут с нас скальпы.

– Чтобы я позволил себя освежевать? К черту! Я не покажусь в Иль-де-Ба без своей седой шевелюры.

– Да и у меня нет ни малейшего желания красоваться в порту Ле Пулигена с ободранным черепом.

– Да уж, это тебе не у цирюльника побывать! – встревоженно заметил Джор.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал старый бретонец. Канонада на озере все не прекращалась. – Не знаешь ли ты, часом, какого-нибудь вождя манданов?

– Я знаю многих вождей ирокезов и алгонкинов, но никто из манданов мне не знаком, – мрачно отвечал канадец.

– Говорят, они самые свирепые?

– Они ненавидят белых людей за то, что мы истребили целые табуны бизонов. Только поглядите, как ловко они заманили нас в ловушку. Они окружили нас со всех сторон.

– Везунчик этот торговец! Успел-таки сбежать и спасти свою шкуру.

Целые ряды краснокожих воинов быстро приближались на своих снегоступах, сжимая кольцо вокруг будущих жертв.

Они были одеты в расписные кожаные платья, украшенные перьями орлов и диких индюков, что придавало дикарям еще более устрашающий вид. На голове у них красовались бизоньи рога.

– Ну и морды! – скривился Каменная Башка. – У них, кажется, и лица расписаны.

– Они раскрашивают лица, ступив на тропу войны, – подтвердил Джор.

В этот момент от толпы отделился высокий, как все канадские индейцы, дикарь и, грозно размахивая томагавком, пошел прямо на бледнолицых.

– А-а! Так это вы, убийцы Белого Орла! – произнес он на ломаном французском.

– Что, подох наконец этот разбойник? – откликнулся боцман. – А как там его медведи? Надеюсь, уже резвятся на небесных лугах, на радость Великому Духу.

Мандан быстро приближался. Судя по устрашающему вооружению и трем орлиным перьям, воткнутым в его головной убор позади бизоньих рогов, это был индейский вождь. Он был вооружен томагавком, ружьем и охотничьим ножом. Помимо этого, в левой руке у него был большой щит из бизоньей кожи, способный отражать удары холодного оружия.

– Я – Пещерный Медведь, – произнес дикарь, – и стою во главе пятисот воинов. Я прославленный вождь и лично срезал более двадцати скальпов.

– Маловато, чтобы так прославиться, – сказал Каменная Башка, решительно двинувшись навстречу краснокожему. – А я убил из своих пушек более пятисот англичан.

– Значит, и ты великий воин.

– Который никогда не боялся вступать в схватку с краснокожими.

– Это потому, что мой белый брат никогда не вступал в схватку со мной.

– До сих пор мне не выпадала честь повстречаться с Пещерным Медведем.

– Ты храбрец.

– Спорить не стану, – отозвался Каменная Башка. – Я захватил немало кораблей – «больших птиц», как вы их зовете, – и до сих пор никому не удавалось меня одолеть.

– Гм… Если ты столь великий воин, попробуй сразиться со мной, кусок сырого мяса. Теперь, когда Белый Орел мертв и меня некому заменить, если ты победишь, мое племя признает в тебе вождя и станет во всем тебе повиноваться.

– И это несмотря на то, что я похож на кусок непропеченного теста?

– Ничего. Я готов вновь доказать свою доблесть на глазах моего племени.

– А если я тебя прикончу, твои воины не посадят нас на кол?

– Племя и Великий Дух, правящий на небесных лугах, слышали мои слова. Приблизься, если смеешь бросить вызов самому вождю манданов. Пусть мои воины глядят на наш бой.

– Может, у тебя и есть кожаный щит, но я тебя быстро уложу, – объявил Каменная Башка. – Ружье твое курам на смех. В такую сырую ночь эта рухлядь не выстрелит. Что ж, пойду на абордаж.

– Ты с ума сошел, приятель! – взволнованно воскликнул Малыш Флокко.

– Не вижу другого пути к спасению, – отвечал старый бретонец. – Если я его убью, я смогу стать вождем его племени. И тогда хотел бы я поглядеть, что посмеет причинить нам вред. Если я погибну, а ты вернешься в Нью-Йорк, а позже и в Бретань, расскажи нашим, как окончил свою жизнь старый пеликан.