Когда эскорт машин остановился у главного входа гостиницы, Саидходжа, взглянул на жену. Она, понимая то, что он все равно чувствует вину перед родными погибших товарищей, успокаивая его, сказала,

– Родной, не волнуйся, их раны давным-давно залечились. В смерти их мужей и отцов вины твоей нет. Проклятая война всему виновна. Каждая семья, что у нас в Германии, что у вас в СССР в этой войне потеряла кого-то. Ты не бросил в последнем бою своих товарищей, не сбежал с поля боя. До конца сражался и если бы вовремя не успели танкисты, мог бы тоже остаться там. То что ты их не забыл, собрал всех здесь и хочешь поклониться им, говорит о твоем благородстве. Иди к ним с поднятой головой и да поможет тебе Господь, – сказав, Эльза обняла его.

– Спасибо тебе, родная за твои теплые слова, – сказав, в ответ поцеловал ее и Бану. А затем вместе с Игорем Соколовым и Володей Харитоновым в сопровождении Саидасрора Икрамова, направился в гостиницу. Там, в ресторане их ожидали остальные.

В ресторане гостиницы его ожидали жена и сын сержанта Захарова, приехавшие из Красноярска. Жена и двое сыновей младшего сержанта Нагашбекова, приехавшие из-под Алматы в Казахстане. Брат и сестра младшего сержанта Кобахидзе из Тбилиси. Жена и дочь сержанта Каранского из Фрунзе. Жена, сын и братья старшины Скляра из Пскова. Жена и двое сыновей Сафонова из Тамбова. И братья генерал лейтенанта Пахомова.

Когда Саидходжа вошел к ним, все они молча встали с места. Он подошел к каждому, и крепко обняв, пожал им руку. Саидходжа попросил их присесть. А затем, выдержав небольшую паузу, еще раз взглянул каждому в лицо и заговорил,

– Мое настоящее имя Сайдаматов Саидходжа. Я служил вместе с Вашими близкими во время войны в одном подразделении. – Еще раз, взяв паузу, как бы собираясь с мыслями, продолжил. – В том, что я здесь живой стою перед Вами, заслуга моих погибших товарищей, ваших отцов, мужей. Почти сорок лет я ожидал эту встречу с Вами, мысленно говорил с Вами. Пытался успокоить, утешить Вас, оправдать себя, но… – Тут он вновь замолчал. Подойдя к столу, взял стакан воды, сделал из него несколько глотков и продолжил. – Но два года тому назад я трагически потерял своего сына, которого никогда не видел, – и его голос задрожал. – Простите меня, говорить о потере близких, оказывается, невыносимо трудно и больно. Так вот, и только тогда я понял и осознал то, что с потерей близких нам людей невозможно смириться. Невозможно ее принять, осознать, переосмыслить. Это оказывается слишком тяжелая утрата. Говорить о том, что в их смерти виновата проклятая война, нет смысла, так как это всем понятно. Но сердце и душа каждого из нас, утрату воспринимает по своему, и в минуты воспоминания делает Вам больно. Но как бы там не было, я хотел бы преклониться перед Вами за то, что только благодаря Вашим близким, я жив и здесь рядом с Вами. Они пожертвовали собой ради светлого будущего, ради своей Родины и ради меня. Низкий Вам поклон, родные, – сказав, Саидходжа поклонился им. – После того, как меня тяжелораненного нашла моя супруга Эльза, выходила и поставила на ноги, я поклялся себе, что когда-нибудь Вас всех разыщу. Тогда на имя каждого погибшего моего товарища, я открыл счет и положил туда деньги. И если Вы мне позволите, хотел бы их Вам вручить.

Как только он произнес эти слова, к нему подошел пресс-секретарь Клаус Бюргер и вручил ему папку с конвертами.

Саидходжа, прочитав фамилию, указанную на первом конверте, пригласил к себе семью Захарова, и вручил ее им. Затем пригласил семью Игоря Скляра и им вручил конверт…

И так он и остальным вручил положенные им конверты. Когда, получившие, открыли конверт, увидели в нем чек, где указывалась крупная сумма денег в иностранной валюте. И в конце своего выступления Саидходжа им предложил,

– Дорогие мои, еще раз хочу Вас поблагодарить. И последнее, если Вы захотите пожить в Ташкенте, все номера забронированы на Ваше имя. Руководство гостиницы предупреждено, кроме этого, если Вам понадобится транспорт, Вы можете это сделать, подойдя к администратору гостиницы. Как только решите вернуться домой, Вас доставят туда.

Когда Саидходжа встречался с родственниками своих товарищей, Эльза наблюдала за ним возле приоткрытой двери ресторана. Она хоть и не понимала русского языка, но по выражению лица мужа, по его эмоциям чувствовала как трудно ему даются слова. Она, держа кулачки перед собой, мысленно поддерживала Саидходжу и всей душей была рядом с ним. И только тогда, когда он вручил им конверты, немного успокоилась, но…

ГЛАВА 9

С переживанием за Саидходжу, Эльза на мгновение позабыла о Бану, и вдруг, заметив, что ее нет рядом, не на шутку разволновалась. Как раз в это время к ней подходил Арнольд.

– А где Бану, ты не видел ее? – С тревогой спросила у него.

– Когда я недавно пошел на улицу, она стояла рядом с тобой, – не понимая, ответил Арнольд.

Не на шутку испугавшись, Эльза быстро направилась к выходу. За ней последовал и Арнольд. Выйдя наружу, она стала пристально осматривать вокруг. Видя тревогу сестренки, Арнольд подошел к первой ступени гостиницы и взглянул в сторону аллеи, которая находилась прямо перед ним. Заметив, мирно сидевшую на лавочке Бану, он подошел к Эльзе и подвел ее на то место, откуда была видна Бану, указывая на нее, сказал,

– Эльза, что ты так разволновалась, вон твоя дочка, – показывая на скамейку в сквере. – Она у себя на Родине, и ей негде здесь теряться. Тем более взгляни, еще возле нее находятся двое из охраны.

– Арнольд, ты иди к остальным, мы сейчас придем,– сказав, Эльза направилась к Бану. Осторожно подойдя к ней, мимикой указала охранникам, чтобы они оставили их одних, подсела рядом с ней.

Тут же Бану, вскочив с места, как бы оправдываясь, заговорила,

– Мамочка, простите меня за то, что я, не предупредила Вас и отошла. – И сжав в кулачках листки бумаги, смущаясь, стала их прятать за спиной.

– Дорогая, сядь рядом, – указывая ей на скамейку, сказала Эльза, а затем, взглянула в глаза Бану. – Я думаю, за спиной ты прячешь письма дорогого тебе человека.

– Нет, нет, мамочка, – опуская свои глаза, сказала она.

– Родная, не стоит тебе смущаться. Я тоже в твоем возрасте влюблялась. Кстати, и в том числе и в твоего деда тоже. Тогда он об этом еще не знал, был