– И откуда вы появились? – спросила Мифани небрежно, раскручивая усики своего сознания, чтобы захватить нервную систему бельгийца. Давалось это нелегко. После кошмарного поцелуя с Норманом ее мозг одолевала усталость. И все равно ее удивило, когда ее силы соскользнули, коснувшись его плоти.

«Он босс, – поняла она. – Лучший организм из всех, что они сумели создать. Возможно, у де Леувена был бы такой же иммунитет, если бы у него получилось нарастить кожу».

– Может, вы помните сердце, которое получили по почте некоторое время назад? – спросил бельгиец.

Мифани уклончиво кивнула. Его получила Томас, а она только читала об этом.

– Так вот, оно было мое.

Мифани понадобилось немного времени, чтобы усвоить эту информацию.

– Простите, я не понимаю. Так вы решили зайти, чтобы забрать его назад? – спросила она.

– Нет, это моя вина… кажется, я непонятно объяснил. Я вырастил себя из того сердца в морозильнике вашей научной лаборатории.

– Понимаю. И много времени это заняло? – тихо спросила Мифани.

– Процесс начался спустя двадцать четыре часа после того, как сердце изучили ваши ученые, – снисходительно ответил Правщик.

– О, это впечатляет, – произнесла Мифани.

Оценив свое положение, она с сожалением осознала, что сняла пистолет с лодыжки еще в Верхнем доме. Почти в равной степени ее огорчало, что диван стоял слишком далеко и у нее не было иного выхода, кроме как сесть на один из заведомо неудобных стульев. Но о том, чтобы пройти к дивану, не могло быть и речи.

– Вы не опасались, что они могли обнаружить в том сердце что-нибудь необычное? – спросила она.

– Мы очень осторожны, – заявил бельгиец. – К тому же никто из вашей организации не способен обнаружить эту технологию. Она совсем новая и очень экспериментальная. – Мифани кивнула. – Простите, что занял ваше место, – продолжил бельгиец. – Пока вас ждал, я обнаружил, что это кресло гораздо удобнее стульев, которые стоят перед столом. Но если желаете, я могу пересесть. – И, к ее ужасу, начал подниматься.

– Нет! Не нужно! – вскричала Мифани. – Прошу, не вставайте!

«Пусть то, что у него скрыто под столом, там и остается».

Также она не горела желанием увидеть нечистоты, которые стекали с него на кресло, пока он в нем сидел.

«Придется купить новое, – решила она. – Если выживу».

Мифани села на неудобный стул – на тот, который не был испачкан слизью.

– Могу я поинтересоваться, как вам удалось подняться из лабораторного холодильника ко мне в кабинет, еще и совершенно голым, и не привлечь внимание никого из персонала?

– Ну, сейчас же ночь, – ответил он. – Уборщики уже ушли. Охранники делают обходы, но от них легко скрыться, если умеешь зависать на потолке. К тому же это тело невидимо для камер.

– Круто. И вы пришли ко мне в кабинет.

– Да, – подтвердил он.

Затем повисла пауза, показавшаяся Мифани неловкой, но ничуть не смутившая Правщика.

– Простите, а зачем вы пришли ко мне в кабинет? – не выдержала она.

– Ах да. Я пришел сюда тайно, чтобы поговорить с вами. Это может вас удивить, Мифани Томас, но последние несколько десятилетий Wetenschappelijk Broederschap van Natuurkundigen проникало во властные круги Шахов, – сказал он. – А также запустило экспериментальную учебную операцию, финансируемую Великобританией, и в качестве солдат в ней принудительно участвуют британские граждане. Братство создало оружие массового поражения, основанное на новом способе применения нашей технологии, и его поддерживает еще больше британских граждан в видном британском городе. И вообще, наши агенты работают по всей вашей организации, на всех уровнях, включая… – тут он сделал выразительную паузу, – само Правление!

– Вау, – равнодушно отозвалась Мифани. – Так, э-э, как? – спросила она. – Как вы проникли?

– О, завербовать вашего служащего довольно легко, – сказал он, немного разочарованный слабостью ее реакции. – Их бесит, что их считают людьми второго сорта. Как бы хороши они ни были, они навсегда останутся обычными и не смогут подняться выше определенной планки. Зато пешки щеголяют своими особыми способностями, парят по коридорам и печатают щупальцами. А служащие, бедолаги, смотрят на них с завистью и знают, что никогда не дождутся должного уважения. Хотя, конечно, обратить всех служащих мы не могли. Но тем, кто испытывал эту зависть, мы предложили возможность роста. Не для того, чтобы они смогли ополчиться против вас, а чтобы хоть раз смогли посмотреть в зеркало и увидеть там незаурядную личность.

– А с членами Правления как? – спросила Мифани.

– Ну-у, – вздохнул голый бельгиец. – Для неординарного человека нужна обычная и предсказуемая приманка, на которую он и клюнет. – Он откинулся на спинку кресла. – Богатство. Власть. Просто взятки. Один из них получил существенное продление жизненного цикла.

«Ну, да, бессмертие. Старая сказка», – подумала Мифани, мысленно закатывая глаза.

– И таким образом мы обрели над вами власть, – заключил он.

– Печально, – сказала Мифани. – И что теперь, Грааф Эрнст фон Сухтлен? Будете мстить за унижения, обрушившиеся на вас после острова Уайт? Разнесете Шахов? Без нас-то вы легко захватите всю Англию. А потом и Америку! Не знаю, насколько теперь вы сильны, но наверняка сможете одолеть Кроатоан, особенно если он будет без нашей поддержки. В мире без Шахов для вас открывается масса возможностей.

Мифани гордилась тем, что держалась так спокойно, но пока она говорила все это, резко осознала, какими могут стать последствия падения Шахов.

– Вторжение никогда не было нашей целью, – фыркнул бельгиец. – Тем более после первой неудачной попытки, которая, хотел бы заметить, почти полностью являлась инициативой правителя моей страны. Нет, это был ложный маневр, чтобы показать вам что-то в одной руке, а другой – приставить вам к горлу нож. Да, Шахи контролируют тайный мир. Вторжение? Я вас умоляю! – Он презрительно фыркнул. – Мир стал меньше с тех пор, как мы сражались в последний раз, Мифани Томас. Мы не можем завоевать страну тайно и не можем допустить, чтобы наше существование предали огласке. Как не могут и Шахи. Но некоторые тайны хранить можно, и эта тайна – из таких. – Он изогнул бровь, и Мифани сглотнула комок в горле, пытаясь понять смысл его слов.

– Так что, вы захватите Шахов? – спросила она. – Силой?

– Эта идея нашла одобрение в высших эшелонах Братства, – ответил он тоном, лишенным всяких эмоций.

Мифани вспомнился безкожий бельгиец, говоривший из резервуара. У того в голосе ощущалась злоба, ненависть, а в теле – жажда крови.

– Не сомневаюсь, – сказала она.

Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга через стол. Душа, существовавшая не одно столетие, и разум, проживший всего пару недель.