Сержант Брайнен и его партнер старались поддерживать порядок, но скоро запросили подкрепление.

Малколму Эйнсли и Руби Боуи череда дальнейших событий могла показаться дурно смонтированным фильмом. После несколько бестолковых переговоров с Серрано они получили указание оставаться на месте и ни с кем не вступать в контакт до приезда оперативной группы из подразделения внутренних расследований — это была стандартная процедура в случаях, когда офицер полиции пускал в ход оружие при исполнении служебных обязанностей. Прибывшая вскоре группа состояла из двух человек — сержанта и детектива, которые подробно допросили Эйнсли и Боуи, но без намека на враждебность, из чего можно было заключить, что их еще до отъезда информировали о постановлении большого совета и ордере на арест Синтии Эрнст.

Полицейское руководство, не владевшее пока всей информацией об обстоятельствах смерти одного из городских комиссаров, отказалось комментировать происшествия, но твердо пообещало сообщить все подробности на пресс-конференции в шесть часов вечера того же дня, выступить на которой должен был сам шеф полиции Майами.

Он тем временем разослал мэру и комиссарам уведомления, что позвонит каждому из них в отдельности примерно за час до пресс-конференции и поставит обо всем в известность. Конечно, проще всего было бы пригласить их к себе, но, по принятому во Флориде закону о “прозрачности власти”, члены городского совета не имели права встречаться где бы то ни было, не проинформировав и не пригласив представителей общественности и средств массовой информации.

Закончив отвечать на вопросы детективов из отдела внутренних расследований, Эйнсли и Боуи немедленно были доставлены к Серрано, где за закрытыми дверями отчитались перед Фигерасом, Янесом и самим хозяином кабинета. Отвечая на множество вопросов, Эйнсли и Боуи ни в чем не солгали, но, по правде говоря, их допрашивали не слишком тщательно и пристрастно. Не спросили, например, как случилось, что в здании городского совета они на какое-то время расстались.

В конце концов результатом разбирательства стало написанное Серрано от руки постановление, которое затем было основательно доработано и дополнено полицейскими чиновниками. Смысл его сводился к тому, что Малколм Эйнсли и Руби Боуи действовали в рамках закона, а применение последней огнестрельного оружия следовало рассматривать как меру необходимой самообороны.

Свидетелями в пользу такого заключения стали патрульные — сержант Брайнен и его напарник, которых Эйнсли вызвал по рации сразу же после того, как прозвучал выстрел; они прибыли в кабинет комиссара Эрнст буквально через полминуты.

Эйнсли и Руби Боуи смогли не сразу улучить минутку и обсудить все происшедшее.

— Я подождала несколько минут, а потом мне стало невмочь от тревоги за вас, — объяснила Руби. — Вы же не скажете, что я появилась не вовремя?

— Что ты! — Эйнсли взял ее за плечи обеими руками и заглянул в глаза. — Я тебе жизнью обязан! Если я чем-нибудь могу тебе помочь, только скажи.

— Я подумаю, — сказала она, чуть заметно улыбнувшись, — но вообще-то, если я вас и спасла, то из эгоистических побуждений. Без вас мне было бы труднее работать. Не у кого попросить совета, не с кого брать пример. Надеюсь, я не смутила вас такими словами? Поверьте, это не лесть.

— Признаться, смутила немного… И тронула… — Потом Эйнсли добавил:

— Скажу тебе в ответ: для меня большая честь работать бок о бок с тобой.

Эйнсли решил, что пока не время сообщать ей о решении уйти из отдела и, может быть, из полиции вообще. Пусть это пока останется между ним и Карен.

Подготовка к пресс-конференции проходила в сумасшедшей спешке, но заключалась, главным образом, в затяжных телефонных переговорах между управлением полиции и офисом прокурора штата. Совместно ими было решено, что все наиболее важные факты относительно Синтии Эрнст должны стать достоянием гласности: три пункта обвинения, поддержанные большим советом; дневники Эленор; сексуальные домогательства отца, которым подверглась Синтия в детстве; ее беременность. Нужно было признать также, что сокрытые Синтией полтора года назад улики по делу о другом двойном убийстве нетронутыми пролежали на складе вещественных доказательств полицейского управления.

Заместитель начальника полиции Серрано после консультаций с Фэрреллом Кетлиджем и Эвелио Хименесом — офицером, отвечавшим за связи с общественностью, — так резюмировал решение:

— Все это — чудовищная куча дерьма, из которой никому не удастся выбраться и благоухать при этом розами. Но будет еще хуже, если мы что-то утаим, а какой-нибудь проныра-репортер докопается.

Временно не подлежали огласке лишь некоторые детали и улики, которые должны были пойти в ход в суде против Патрика Дженсена и Виргилио. Об аресте Дженсена и выдвинутых против него обвинениях было уже широко известно.

Что до Виргилио, то его поимка и суд над ним представлялись чем-то из области фантастики. Разумеется, и полиция Майами, и отдел расследования убийств округа Дейд сразу же объявили его в розыск, но он успел скрыться у себя на родине. О его выдаче в руки американского правосудия не приходилось даже мечтать из-за крайне напряженных отношений между Колумбией и США.

Во время пресс-конференции и еще целый день после нее Малколм Эйнсли не сходил с экранов телевизоров по всей стране. Именно кадры его выступления, а не речи полицейского начальства национальные телесети показывали бесконечное число раз с добавлением все новых подробностей и комментариев. Была подготовлена специальная передача о Синтии Эрнст, центральной действующей фигурой которой был детектив Эйнсли. Эй-Би-Си в передаче “Ночные новости” оперативно поведала о зловещих символах в серийных убийствах и их трактовке, “звездой” и тут был Эйнсли.

Газеты тоже не отставали, сделав особый акцент на его прошлом, какой-то репортер раздобыл материалы о его докторской диссертации и о его высокой репутации ученого, упомянув о его соавторстве в книге “Эволюция религий человечества”. О нем писали журналы “Тайм” и “Ньюсуик”, а “Пэрейд” вышел со статьей об Эйнсли, поместив на обложку его фотографию и заголовок: “БЫВШИЙ СВЯЩЕННИК СТАЛ СУПЕР-СЫЩИКОМ”.

На коммутатор полицейского управления Майами поступило множество звонков от продюсеров кино— и телефильмов с деловыми предложениями, полностью опровергавшими слова Серрано, что никто не выйдет из этой истории, благоухая розами. Было очевидно, что как раз Малколму Эйнсли это вполне удалось.

— Скорей бы эта свистопляска кончилась! — пожаловался он Лео Ньюболду.

— Как я слышал, наше начальство разделяет твои чувства, — отозвался тот.

Но как бы то ни было, все были довольны тем обстоятельством, что публичного разбирательства дела Синтии Эрнст в суде удалось избежать.

Еще несколько дней спустя Эйнсли уведомил своего лейтенанта, что уходит из отдела убийств. Ньюболд отнесся к этому с пониманием. Слишком многие детективы прошли этой же дорожкой, слишком сильно было эмоциональное перенапряжение от работы в отделе, чтобы его начальник пытался удерживать кого-то из своих подчиненных, пусть даже наиболее ценных. В ожидании решения дальнейшей судьбы Эйнсли лейтенант перевел его с оперативной работы на “холодную” — с помощью новых технологий он должен был теперь заново рассматривать старые нераскрытые дела. Эта сфера деятельности полиции приносила неплохие результаты, не причиняя излишних стрессов тем, кто был в нее вовлечен.