Человека, открывшего дверь хижины на острове Кэмпбелл, зовут Гарольд, и он, как сказал бы сам, поскольку не питает склонности к напыщенной лексике, несколько озадачен, увидев у своих ног промокшую женщину в полубессознательном состоянии. Она что-то бормочет, лопочет. Насколько он может разобрать, умоляет никому не говорить, что она здесь.

– Но кто вы? – спрашивает он, поднимая ее на ноги и заводя в дом.

Однако ответить она уже не в силах.

На острове живут еще Джон и бордер-колли по кличке Свифт. Хижина и несколько небольших хозяйственных построек были поставлены во время войны для береговых наблюдателей, откомандированных сюда, чтобы, буде они завидят вражеские корабли, предупреждать материк. Правда, наблюдатели так ни разу никого и не предупредили, но их метеорологические наблюдения оказались настолько полезными, что после войны станция продолжила работу. Работа на год, для определенного типа людей. Уравновешенных, педантичных, не особенно нуждающихся в обществе, с удовольствием каждый день выполняющих одну и ту же работу, проводящих одни и те же измерения, записывающих одни и те же данные, переводящих данные в азбуку Морзе и отправляющих их невидимому адресату, чтобы данные использовали те, кого они никогда не увидят, предпочли бы никогда не увидеть.

Одним из важнейших поворотных пунктов в жизни Мэриен является то, что Гарольд и Джон как раз такие люди.

Несколько дней она мечется в лихорадочном бреду. С первыми проблесками сознания при виде молчаливых бородатых мужчин испытывает страх, думая, как они, проводя долгие месяцы в изоляции на пустынном острове, скорее всего, поступят с женщиной. Но Гарольд и Джон лишь изредка прикасаются к ней, осторожно ухаживают: кладут руку на лоб, меняют повязку на лице, где порезы от камней, поддерживают голову, когда она пьет бульон, – и никогда не засматриваются, не задерживаются дольше, чем нужно, даже если приходится помогать ей мочиться в ведро у кровати. У обоих в Крайстчерче жены и дети, но со временем она начинает подозревать, что им милее остров, что они вполне счастливы со своими барометрами, вертушками и метеозондами. Немного поправившись, она расскажет им о себе кое-что, а потом и все, поскольку думает, увидев всю картину и уступив ей право на тайну, они скорее сохранят молчание. Правда, ей не под силу рассказать об одном – о том, что она оставила Эдди. Штурман провалился в расщелину, произносит она, горя не столько от лихорадки, сколько от стыда.

Джон и Гарольд слушают внимательно, без комментариев, выходят на улицу посоветоваться. А вернувшись, рассказывают: за неделю до ее появления они получили радиограмму, где всем велели сообщать любые сведения о «Дакоте C-47», поскольку имелись опасения, что она пропала. Джон и Гарольд спрашивают, кто ее хватится. Никто, отвечает Мэриен. Калеб простит ей эту ложь. У нее нет ни мужа, ни детей, ни родителей, ни брата. Джон и Гарольд уважают ее желание, заверяют они, и не станут сообщать о ней, но доставивший их корабль придет только в январе, почти через десять месяцев. К тому времени она может изменить свое решение. А пока, пожалуйста, пусть остается.

Снова стыдно. Вторгшись, она разрушила маленькую колонию из двух человек, испортила им мирный год. Она обещает быть полезной; Джон и Гарольд безучастно кивают. На вопрос о продуктах отвечают, что должно хватить, кроме того, если понадобится, есть морские птицы и их яйца, немного капусты (они выращивают ее сами), а также овцы, оставшиеся после неудачного эксперимента, в рамках которого правительство сдавало остров в аренду фермерам. Ее присутствие не будет означать для них никаких лишений, говорят они.

Считают ли они, что она не права, пытаясь избавиться от себя? Джон и Гарольд обмениваются непроницаемыми взглядами. Наконец Гарольд говорит:

– По нашему мнению, это ваше дело.

«Но что будет, когда придет корабль?» – спрашивает она. Придется объяснить ее присутствие, о ней узнают, и все усилия пойдут прахом. «Это можно обдумать позже, – отвечают Джон и Гарольд. – Куда спешить?»

* * *

По форме остров Кэмпбелл напоминает изъеденный насекомыми дубовый лист, его побережье изрезано фьордами, заливами и двумя длинными узкими гаванями: Персеверанс (в ее устье упала Мэриен), и Северо-Восток. Склоны острова вроде пологие, но ходить трудно из-за клокастой травы, грязи и густого кустарника, чье название – Dracophyllum longifolium – она узнает от Джона, больше Гарольда интересующегося ботаникой. Помимо бород, как она про себя называет приютивших ее мужчин, собаки Свифта и нее самой, на острове живут овцы, крысы, дикие кошки, морские львы, морские котики, морские слоны, редкие морские леопарды, довольно много видов альбатросов, другие морские и наземные птицы, а также два вида мелких пингвинов: вездесущие скалолазы, в соответствии со своим прозванием обитающие в скалах, и менее общительные, гнездящиеся в кустах пингвины великолепные, которых обычно можно увидеть лишь мельком, когда они шустро перебегают по пляжу.

Она спрашивает себя, мог ли Эдди передумать. Если да, он в состоянии продержаться довольно долго, питаясь запасами Литл Америки и охотясь на тюленей и пингвинов. Она спрашивает себя, если Эдди действительно был так уверен в ее гибели, может ли он надеяться, что она все-таки пришлет помощь. Она спрашивает себя, жив ли он еще.

Она сожалеет о том, что Матильда, Калеб и, возможно, Сара Скотт опечалятся, но им, наверное, и так было бы грустно, поскольку она уехала.

Самцы морских львов ушли на год, говорит Гарольд. Но самки удалились в глубь острова, чтобы принести потомство, и она часто их видит. Они с ревом выламываются из кустов, где спрятаны детеныши, и по грязным колеям на холмах съезжают на пузе к морю.

Гарольд ведет учет южных королевских альбатросов, и Мэриен ходит с ним, пересчитывает гнезда и птенцов и, одной рукой крепко зажимая клюв, держит крупных птиц, пока Гарольд надевает на розоватые кожистые лодыжки кольца с номерами. Они бродят по всему острову даже на леденящем зимнем ветру и записывают в Гарольдов журнал учета девятьсот тридцать восемь птиц. На земле альбатросы неловки, их легко поймать. Взрослые особи роскошно-белые, у них добродушные черные глаза-пуговки, толстые розовые клювы и размах крыльев в два человеческих роста.

Когда Мэриен только появилась, птицы еще сидели на птенцах, но постепенно те превращаются в голодные комки белого пуха, достаточно крепкие, чтобы родители могли отправиться в море на поиски пропитания и оставить их одних. Оперившись, птенцы встают на ноги, расправляют на ветру крылья, и наконец, примерно к отъезду Мэриен, впервые отваживаются на неуверенный пробный прыжок в воздух. Гарольд говорит, что после этого они не коснутся земли несколько лет. Облетят Антарктиду и однажды вернутся на Кэмпбелл с другой стороны для размножения.

Особо Мэриен занимается овцами. До войны на сельское хозяйство острова, как на безнадежно убыточное, махнули рукой, и овцы оказались предоставлены сами себе. Они выносливы и пронырливы – те, кто выжил и размножился, – и Мэриен обнаруживает, что ее тянет к ним. Пес Свифт разделяет ее интерес к овцам, и они вдвоем медленно, через пень-колоду начинают учиться, как перегонять овец с места на место, просто из интереса, получится ли.

В одном из заброшенных фермерских строений Мэриен находит старые ножницы. Латает покосившийся загон, несколько дней терпеливо трудится вместе со Свифтом, прежде чем им удается загнать в него одну овцу. Джон в молодости работал с овцами и, проходя мимо, дает советы, но в основном Мэриен может рассчитывать только на себя. Стрижка – трудное дело, и, прежде чем поднатаскаться, она измучила не одну овцу. Нет никаких веских причин стричь безнадежно диких овец острова Кэмпбелл, однако до нее начинает доходить, что, если ей предстоит стать новым человеком, понадобится не только умение летать на самолетах, но и другие навыки.

Через шесть месяцев после появления Мэриен на острове бороды усадили ее и сказали, что, пожалуй, есть способ переправиться на Большую землю инкогнито.

– Мы бы рассказали раньше, – говорит Джон, – но, простите, не были до конца в вас уверены.

Оказывается, Гарольдов брат, заядлый яхтсмен, собирается навестить обитателей Кэмпбелла в начале лета, раньше ежегодного январского корабля, который привезет новые бороды и заберет старые. Если брата удастся уговорить, она,