— Лучше б я потерял обе ноги, — посмеивался Алессандро, когда левая нога в очередной раз подкосилась и он чуть не упал.

— Отдохните, — поддержала сопровождавшая его врач с фиолетовыми волосами. — Сядьте и подышите. Пусть ваши лёгкие привыкнут к свежему воздуху, полному микробов. Они не дышали им так давно.

— Опять вы напоминаете, — улыбнулся Алессандро, садясь на скамейку в поросших буйной растительностью садах виллы Боргезе. Летняя жара чуть спала, но воздух оставался тёплым, а на солнце температура достигала порой двадцати восьми по Цельсию.

«Значит, вся эта болтовня по поводу “Глобального потепления” оказалась сильно преувеличена, — подумал Алессандро, — наводнений и штормов, смывающих континенты, не последовало, но температура действительно повысилась… Экологические активисты добились распространения Киотского протокола? Надо почитать об этом…»

Врач села рядом с ним, и он заметил, как затуманился её взгляд, когда она сконцентрировала внимание на изображении в электронных очках: сигнал компьютера проник напрямую в её мозг через тонкий проводок, тянувшийся от линз с заушному коммуникатору. Алессандро пока не пробовал «полное погружение», хотя врачи и дали ему на это разрешение… Он не носил ни электронных линз, ни электронных очков, даже не брал с собой коммуникатор, когда его вывозили на прогулку.

В мире, где он оказался, размышлял он, рано или поздно придётся освоиться со всем этим — и привыкнуть к тому, что каждый из проводящих день в парке, валяясь на траве с подругой или выгуливая собаку, совершая пробежку или беседуя с друзьями, постоянно на связи, и никакая новость не может застать его врасплох.

Представлял ли Алессандро будущее таким? Он никогда не думал об этом. Ему предстояло ещё многое узнать об изменениях, произошедших на Земле. Легко было закрыться в себе, легко было сдаться под неожиданным наплывом депрессии, приходившей по ночам, и однажды он даже позволил себе расплакаться под одеялом, как никчёмный мальчишка, обиженный родителями… Опять он подумал о родителях, опять заболело сердце.

Ничего, это не страшно, это пройдёт, боль осядет, думал он, всё пройдёт. Он не унывал под пулями, не унывал, убивая террористов, и сейчас не позволит себе потеряться; он не собирался сдаваться, хотя порой от размышлений о том, что с ним случилось, просто опускались руки. Спасало чтение — Алессандро читал постоянно. Всё свободное от процедур и лечения время он проводил за экраном планшета, читая Сеть, с жадностью впитывая статьи Универсальной энциклопедии, публицистику; реже смотрел кино последних лет — хоть и составил себе список из ста необходимых к просмотру фильмов… Это помогало. Он смотрел на прогресс человечества со стороны, чувствовал сопричастность к биению сердца планеты… Она вертелась вокруг своей оси, оборачивалась вокруг Солнца; всё шло своим чередом, и крошечная жизнь Алессандро Вита ничего не значила в этом грандиозном движении.

Иоанн Касидроу, навестивший его месяц назад, кажется, не врал. Мир действительно изменился к лучшему: градус напряжённости в мире понизился, конфликты между странами исчерпывались экономическими спорами, а ООН после реформы Совета Безопасности, куда ныне входили представители от Евросоюза, Азиатского союза, США и Содружества стран Южной Америки, превратилась в обладающий реальной властью (подкреплённой Комитетом по контролю) орган. Диспуты на Генеральной Ассамблее теперь не завершались бурными аплодисментами; по итогам каждого заседания издавались резолюции, обязательные к исполнению всеми странами — членами ООН, и Совет Безопасности делал только одно предупреждение странам, отказывающимся выполнять возложенные на них обязательства.

Хотя формально оружие массового поражения оставалось в руках стран — членов Совбеза, на деле его монопольно контролировал Комитет, заседавший, в отличие от Совбеза, ежедневно и без выходных. Обширный штат миротворцев ООН вместе с армиями США, ЕС и АС проводили военные операции в самых разных частях мира, пресекая кровопролитие и меняя государственное устройство целых государств — так, ряд африканских стран был ликвидирован, и ими управляли специально назначенные Комитетом представители. Сеть полнилась криками о «новом колониализме», и чиновникам из Комитета приходилось часами выслушивать критику на трибуне Генассамблеи…

Но, очевидно, кто-то должен делать грязную работу, и Алессандро хорошо понимал этих людей — лучше, чем кто-либо. Раньше обязанность вычищать Авгиевы конюшни лежала и на его плечах; он был рад узнать, что и много лет спустя остались люди, продолжившие это дело в другом масштабе. Народам Земли словно негласно сообщили: успокойтесь и не копошитесь, под вас подставили свои плечи атланты; пищите, только не мешайте.

Способность людей идти на компромисс сильно возросла, пока Алессандро находился в коме. Он подозревал, что тут не обошлось без кризиса «Исламского возрождения», из исхода которого сложилась новая модель взаимодействия, но в тонкостях ещё предстояло разобраться.

Он нисколько не удивился, читая о Комитете по контролю, что одним из его основателей считается Иоанн Касидроу, его недавний посетитель: «люди своих не бросают»… Он прочитал его биографию: прочитал про роль в Таиландском кризисе, про роман с трагически погибшей актрисой Мэри Эр (Алессандро помнил её!), про три опубликованных романа, про деятельность на посту министра иностранных дел Европы и председателя Наблюдательного совета… и про то, что в следующем году предстояли первые в истории всемирные выборы Генерального секретаря ООН, в которых он собирался принять участие.

Реформа сильно расширила полномочия Генерального секретаря — тот, кто займёт кабинет на следующий год, будет контролировать ход заседаний Совбеза, предлагать резолюции Генассамблее, управлять комиссиями организации (в том числе и миротворцами), ему будет отчитываться Комитет по контролю; и если победит Иоанн, то генсек (по праву прецедента оставаясь на должности председателя Наблюдательного совета) сосредоточит в своих руках полную власть.

Отныне кандидатов могли выдвигать только организации — члены Совбеза; после следовал раунд международного голосования в Сети (под надзором Комитета), и затем Генассамблея окончательно утверждала или отклоняла кандидатуру. Внутри ЕС вроде бы уже достигли соглашения о выдвижении Иоанна. Во время дискуссий о «новых людях» и НБп он рассматривался как компромиссная фигура, с одной стороны близкая к Стивену Голду и лоббистам «Облика Грядущего», с другой — сам он не прошёл процедуру, что давало надежду консерваторам. Европа и Америка были готовы его поддержать. Главным оппонентом считался кандидат от Азии: если это будет китаец — остальная Азия отдаст свои голоса против, а если не-китаец, то против проголосует Китай, рассуждали аналитики.

Так что, выходило, месяц назад Алессандро посетил будущий правитель Земли, первый лидер не тайного, но открытого мирового правительства. В дни, когда они проводили зачистки в Пакистане и выбрасывались в Таиланде, а контуры международного альянса только вырисовывались, трудно было даже помыслить о подобном размахе политических замыслов.

Алессандро думал, сидя в парке, слушая пение птиц и наблюдая за резвящимися детьми (родители переложили наблюдение за ними на видеокамеры, а сами погрузились в Сеть), что проживи он эти тридцать лет день за днём, как вот этот спортивного вида старичок, в наушниках которого играет, скорее всего, то, что слушал в своё время Алессандро и что уже вышло из моды, или как эта леди, гуляющая с внуками, но выглядящая как их мама, он не испытывал бы шока.