Больше дюжины ступеней крутыми виражами вели вниз. Они были такими отвесными, что и при нормальных условиях и достаточном освещении Могенс не отважился бы даже спустить ногу на первую. Но Грейвс безрассудно перепрыгивая через две, а то три, несся вперед, и расстояние между ними все увеличивалось. Могенс, осторожно ступая, двинулся следом. Внизу Грейвс неожиданно остановился, и Могенс, не заметив этого, с размаху налетел на него. Чтобы не потерять равновесия, Грейвсу пришлось резко отпрыгнуть в сторону, Могенс тоже с трудом удержался на ногах и автоматически уже приготовился извиниться, но слова в буквальном смысле застряли у него в горле, когда он увидел то, что остановило Грейвса.

Помещение, в которое привела их лестница, было огромно. Его даже трудно было назвать помещением. Перед ними простиралась пещера естественного происхождения, со сводчатого потолка которой свисали известковые натеки причудливых форм, тут и там сочилась вода. Пол тоже был неровным, растрескавшийся, усеянный опасными каменными ловушками, но на все это Могенс бросил лишь беглый взгляд, а в голове не родилось даже беглой мысли.

Он стоял и, онемев, просто таращился на потрясающее явление, прямо у ног Грейвса качавшееся на волнах узкого канала, который делил пещеру на две части.

Это была ладья. Стройная, с задранными по обоим концам носами. Она напоминала камышовые суденышки, которые и сегодня бороздят речные воды где-нибудь в Северной Африке. Только эта была изготовлена из черного эбенового дерева, тщательно отполированного, и была добрых шесть-семь метров в длину. На обоих концах возвышались две металлические пики, сверкавшие чистым золотом. На искусно точеных столбах посередине корпуса возвышался сияющий великолепными красками балдахин, под которым покоился черный параллелепипед больше человеческого роста, на верхней стороне которого выгравирована странная фигура. Это был саркофаг. То, что покачивалось перед ними на водах, было египетской погребальной баркой.

Могенс проникся чувством благоговения, когда осознал, что, может быть, на протяжении тысячелетий они первые люди, которым удалось лицезреть такое собственными глазами. Не иллюстрацию в учебнике, не витрину в музее, а оригинал, все это время качающийся на волнах канала. Правда, барка представляла собою не совсем то, что хранилось в его памяти. Многие детали отличались: она была несоизмеримо больших размеров, чем считалось и воспроизводилось в реконструкциях, и много изящнее, хотя в то же время и грубее, словно сработана не человеческими руками. И чего-то не хватало. Чего? Потребовалось несколько секунд, чтобы Могенс понял.

— Гребцы, — пробормотал он.

Грейвс непонимающе посмотрел на него.

— На носу и на корме должны стоять статуи, — пояснил Могенс. — Один гребец на корме и второй, навигатор, на буге. Но, может быть, на этой барке и не было статуй, а…

«Стояли их прототипы во плоти», — хотел он закончить, но оборвал себя на полуслове.

Наконец-то ему удалось преодолеть оцепенение. Он обошел Грейвса и встал на берегу канала, где покоилась на водах барка. Чувство благоговения никуда не делось, но к нему примешалось то же ощущение, что он испытывал при виде росписей и иероглифов наверху. Оно выглядело как нечто знакомое, но этим не было.

Словно прочтя его мысли, Грейвс сказал:

— Возможно, и здесь мы имеем дело с оригиналом, по которому впоследствии создавались копии?

— Избави нас Бог! — прошептал Том.

Могенс испуганно обернулся. Том в нескольких шагах от него подошел к каналу, склонился и внимательно рассматривал саркофаг. Выражение его лица очень не понравилось Могенсу.

— О чем ты? — спросил Могенс. — От чего…

Он оборвал себя на полуслове, когда подошел к Тому и вслед за ним скользнул взглядом по черной поверхности крышки саркофага. Тому уже не надо было отвечать. Страх, до сих пор не отпускавший Могенса, перерос в… нечто иное.

Рисунок, выгравированный на крышке, изображал лежащего высокого мускулистого мужчину, в типичной для египетского фараона или, по крайней мере, знатного вельможи одежде: полосатая, длиной по колено юбка, сандалии, со шнуровкой под колено, и роскошный, отделанный золотом пояс. Руки скрещены на груди, а в них скипетр, имевший, однако, мало сходства со всем, что Могенс до сих пор видел.

Голова его была чистым кошмаром.

Если голова, изображенная на гравюре, реально отображала то существо, что лежало в саркофаге, а не была стилизованной маской, тогда это не было созданием, когда-либо жившим на Земле.

Голова была много больше человеческой и сидела прямо на плечах, без малейшего намека на шею. Лицо лицом не было — некая чешуйчатая плоскость с несколькими тонкими щелями, должно быть, означавшими рот и нос, — наверху несоразмерно большие застывшие глаза. Нечто вроде необычайно мощного клюва попугая под ними лишало это мерзкое подобие лица всякой человечности. Череп был лысый, только с макушки до затылка шел гребень, похожий на рыбий плавник, а нечто вроде косматой окладистой бороды, лежащей на груди, состояло не из волос, а из сплетения мясистых, с палец длиной, щупалец.

— Что… что это? — прохрипел Грейвс, тем временем присоединившийся к ним.

Могенс ничего не ответил, а, с трудом оторвав взгляд от пакостной личины, перевел его на руки, державшие диковинный скипетр. Теперь он заметил, что каждая рука была четырехпалой, а между пальцами виднелись чешуйчатые перепонки. Имелись и другие отличия от физиологии человека, но что-то в Могенсе противилось присмотреться к этому существу внимательнее.

— Кто знает, — сказал он тихим осипшим голосом, тщетно стараясь придать ему саркастический тон. — Может быть, тоже оригинал, по которому были созданы древние египтяне.

— Не смешно, — бросил Грейвс.

Это и не могло быть смешно. Могенс сам испугался слов, невольно вырвавшихся у него.

— Надеюсь, он не из тех богов, с которыми у тебя назначена встреча, Джонатан?

Грейвс втянул сквозь зубы воздух, кипя от ярости, но в этот момент с верхней ступени лестницы раздался голос мисс Пройслер:

— Профессор? Том? У вас все в порядке?

— Да-да, — поспешил ответить Могенс. — Не спускайтесь, мисс Пройслер. Лестница очень опасная. Том обнаружил здесь канал. Сейчас мы поднимемся.

Грейвс бросил ему благодарный взгляд. Пусть и по разным причинам, оба они не хотели, чтобы мисс Пройслер сошла сюда вниз и увидела изображение этого идола. Могенс подумал, что было бы гораздо лучше, если бы и он не лицезрел этого.

— Интересно, куда идет этот канал? — пробормотал Том.

Он с задумчивым видом опустился на корточки и протянул левую руку к воде, правой держась за корпус барки, чтобы не потерять равновесие. Могенсу от этого зрелища стало не по себе, но он промолчал.

Том окунул руку в воду, а потом осторожно лизнул кончик пальца языком и поднялся. Могенс почувствовал приступ тошноты.

— Соленая, — сказал Том. — Вода соленая, — он вытер руку о штаны. — Канал, должно быть, соединяется с морем.