По истечении срока он сдался. Возможно, что задача вообще не разрешима, а может быть, у него слишком мало времени, чтобы ее решить. Не слишком ли много он взял на себя?

— Это бессмысленно, — вынужден был он признать.

— И это ты выяснил за пару минут? — язвительно осведомился Грейвс. — Разве не ты говорил, что требуются месяцы, чтобы дать первую осторожную оценку?

— Говорил и не отказываюсь от своих слов. По этой же причине я не могу дать тебе толкование через несколько минут. — Он упрямо мотнул головой. — Кое-что кажется мне знакомым. Но я не вижу смысла.

Грейвс неприязненно и с вызовом уставился на него. И хотя Могенс чувствовал, что совершает ошибку, он продолжил объяснение. Чуть ли не против воли он поднял руку и показал один за другим на несколько символов и картушей:

— Этот знак, к примеру, может быть символом, означающим «господин» или «царь». Тот, возле него, можно бы перевести как «урожай», но и как «заболевание, протекающее с поносом», что, кстати сказать, было довольно распространенным явлением в Древнем Египте. Вот этот может значить «вода», а также «дорога» или «жизнь». И все же смысла в этом нет. Возможно, это стих, возможно, предупреждение, а может, и вообще названия улиц, если речь идет о карте.

— А может, тебе просто не хватает времени, — неожиданно согласился Грейвс, проявляя понимание. — Или размера текста, чтобы сравнить с тем, что хранится в твоей памяти. Тебя утешит, если я скажу, что мы с Томом добились большего успеха. Теперь я точно знаю, что это карта, — он внезапно рассмеялся. — И я знаю, куда нам идти.

Они покинули помещение той же дорогой, что и пришли сюда, потом свернули налево и протопали вдоль странной органической стены с добрую дюжину шагов, прежде чем в ней внезапно появилась узкая расселина. Грейвс без колебания исчез в ней, в прямом и переносном смысле: его поглотила тьма, будто он перешагнул невидимый барьер. А когда Могенс, собравшись с духом, шагнул за ним, его ждал еще один неприятный сюрприз: щель, к которой он тыкался, как слепой котенок, оказалась не только абсолютно непроглядной, но и дохнула адским холодом. Он прошел всего лишь несколько шагов, прежде чем выступить по другую сторону, но кожа его горела огнем, а одежда мигом обледенела и хрустела при малейшем движении. Он понадеялся, что у мисс Пройслер и Тома, следовавших позади, хватило ума задержать дыхание, чтобы не выжечь холодом легкие.

Как выяснилось, Грейвс оказался прав. Если до сих пор они блуждали по подземному ландшафту, который был воплощенным в реальность кошмаром, то теперь под ними действительно лежал город, план которого Грейвс недавно изучал на карте. При одном взгляде на него Могенс застыл в благоговении.

Пусть это было первое впечатление, но Могенсу показалось, что он сделал шаг в тысячелетнее прошлое. И шаг к своей величайшей мечте.

Под ними простирались древние Фивы, Карнак времен своего расцвета, Ахетатон, как его задумывал, но не довел до совершенства создатель — все в одном, и еще больше: город такой красоты и величавости, какой никогда не мог быть погребен под песками Египта. Тут были храмы и роскошные аллеи с бесконечной чередой статуй, украшенные богатой резьбой жилые и церемониальные постройки, а в центре этого огромного, раскинувшегося во все стороны на милю городе, царствовала гигантская, правильных пропорций пирамида со сверкающей золотом вершиной. Это был вид, который захватывал дух, заставлял замирать сердце и наполнял его опьяняющим, неведомым доселе счастьем.

И вместе с тем вид его был ужасен.

Прошло всего несколько секунд, и буря эйфории, разыгравшаяся в душе Могенса, так же яростно сменила направление. Жадно, почти отчаянно он впитывал каждую отдельную картину и от восхищения не мог оторвать взгляда от очередного чуда, как изголодавшийся, который нежданно-негаданно очутился за пиршественным царским столом и в первый момент, радостно смеясь и сумасшедше визжа от восторга, хватает лакомство за лакомством, не в силах утолить голод. Только вот некоторые из этих блюд отравлены. Могенс не сказал бы, что за тень легла на всю эту роскошь, что-то вроде запаха тления, который напрасно пытаться заглушить дорогими благовониями. Тут возникал силуэт, которого не могло быть в природе, там изгибалась линия, которая, по человеческим понятиям, не могла так закручиваться, здесь вился орнамент, схожий с кровожадно протянутой лапой, наделенной жуткими когтями. Сама реальность там, внизу, казалось, распадалась и крошилась, как немыслимая старая картина, из-под нарядных красок которой постепенно проступает другая, мрачная и невообразимо древняя, написанная красками безумия.

Могенс отметил краем глаза, что Том, а за ним и мисс Пройслер появились рядом. Том не проронил ни слова, только застыл, как соляной столб, а мисс Пройслер издала неопределенный звук, который Могенс не взялся бы идентифицировать, и зажала рот рукой.

— И ты уверен, что хочешь спуститься туда, Джонатан? — наконец вымолвил он.

— Уверен ли? — Грейвс пронзительно захохотал. — Ты рехнулся, Могенс? Да никакая на свете сила не остановит меня!

«Может быть, никакая сила на этом свете», — подумал Могенс, но вслух ничего не сказал, да и к чему? Одного взгляда на Грейвса достаточно, чтобы понять бессмысленность всех слов.

Грейвс, с ликующим и в то же время безумным смехом, повернулся к мисс Пройслер.

— Это то место, где вы были? Сюда вас притащили?

— Я… я не уверена, — ответила мисс Пройслер, обращаясь, однако, не к Грейвсу, а по-прежнему к Могенсу. — Это было… — она лихорадочно подыскивала слова, — я была… это выглядело иначе… но я была там.

— А где конкретно? — спросил Могенс. — Пленники, о которых вы говорили… в каком они находились здании?

— Я… точно не знаю. Но узнаю его, когда увижу.

Она опустила лицо в ладони. Иней поблескивал на ее волосах, а платье, так же как и его одежда, похрустывало при движении. Только вот лед в ее глазах был не от морозного холода.

— Я не хочу туда, — едва слышно прошептала она. — Это место… преисподняя.

— Умоляю вас, моя дорогая! — воскликнул Грейвс. — То, что вы видите, несомненно, испугало вас. Откровенно признаться, меня оно тоже пугает. Но в нем нет никакого зла, уж поверьте мне. Это просто кусочек иного мира. Он так отличается от нашего, что мы никогда не сможем постичь его. Наш разум просто не в состоянии осмыслить такое. Естественно, что вы испытываете страх. Но бояться нечего! Наоборот. Разве вы не понимаете, какой мы получили подарок? Возможно, мы первые в мире люди, которым дано все это видеть!

Мисс Пройслер, судя по тому взгляду, что она бросила на него, сильно сомневалась в его рассудке. Она собралась было ответить, но в последнюю секунду вспомнила, что не разговаривает с ним, и снова обратила взор к Могенсу, растерянный и умоляющий.

— Я вас понимаю, — мягко сказал он. — Мы с Томом можем вдвоем попытаться найти пленников. Но вы должны нам сказать, где…