Эда вернула ей объявление.

– Там две головы, – сказала она. – Кто была вторая?

– Бесс Дика. Ее прозвали Злая Бесс.

Лоту это имя ничего не говорило, но Эда кивнула.

– Из города нам уходить нельзя, – сказала она. – У нас важное дело.

Хозяйка шумно выдохнула:

– Ну, раз вы готовы рискнуть… Я клялась посланнику помогать тебе, чем только смогу. – Она взяла свечу. – Идемте.

Женщина провела их по черной лестнице. Из общего зала внизу доносились музыка и смех. Отперев дверь, хозяйка отдала Эде ключ:

– Велю принести ваши вещи.

– Спасибо. Я этого не забуду, и его превосходительство тоже. – Эда пожала ей руку. – Еще нам понадобится одежда. И оружие, если сумеешь достать.

– Конечно.

Лот, забрав у хозяйки свечу, вошел в комнату. Эда заперла дверь на засов. Тесная каморка с одной кроватью, но в очаге гудел огонь, а над водой в медной ванне курился пар.

– Бесс Дика – та торговка, что застрелила Льевелина. – Эда сглотнула слюну. – Это Венц.

– Зачем ей было убивать Трюд?

– Чтобы молчала. Никто, кроме Трюд, Сабран и меня, не знал, что Бесс работала на человека по имени Чашник. И еще Комб, – вспомнила она. – Венц заметает следы. Моя голова, не сбеги я из дворца, тоже рано или поздно оказалась бы на пике. – Эда расхаживала по комнате. – Венц не могла бы казнить Трюд без ведома Сабран. Смертные приговоры подписывает королева.

– Не обязательно. Действительна и подпись герцогов Справедливости, – поправил Лот. – Но только в том случае, когда королева не в состоянии подписать собственноручно.

Осознав, что это значит, оба тяжко понурились.

– Надо попасть во дворец. Сегодня же ночью, – второпях запинаясь, проговорила Эда. – Придется мне кое с кем переговорить. Это в другом квартале.

– Эда, нельзя. Если весь город ищет…

– Я умею отводить глаза. – Эда снова надвинула капюшон. – Запри за мной дверь. Когда вернусь – обдумаем, что делать. – По пути к двери она задержалась, чмокнула его в щеку. – За меня не бойся, друг.

И скрылась.

Лот, раздевшись, залез в ванну. В памяти застряли две головы над воротами. Незнакомое будущее Иниса. Иниса без королевы.

Он, сколько мог, отгонял сон, но дни скачки по морозу взяли свое. Провалившись в лихорадочное забытье, он увидел не отрубленные головы, а донмату Маросу. Она вышла к нему нагая, с пеплом в глазах, и поцелуй ее отдавал полынью. «Ты меня бросил, – выдохнула она. – Оставил на смерть. Как своего друга».

Стук в дверь выдернул его из бреда.

– Лот…

Он нашарил ключ, открыл. Втянул Эду в комнату.

– Я нашла средство, – сказала она. – Проберемся с речниками.

Баржи и паромы каждый день перевозили через реку Лимбер людей и грузы.

– У тебя и среди них друзья?

– Один друг, – уточнила Эда. – Он должен доставить к потайной лестнице груз вина для Зимнего пира. И согласился взять нас. Так мы попадем внутрь.

– А потом?

– Я найду Сабран. – Эда взглянула ему в глаза. – Если хочешь – останься, я пойду одна.

– Нет, – возразил Лот, – пойдем вместе.

Под купеческой одеждой они спрятали целый арсенал. Быстро добрались до квартала Рыбачье Предмостье и по ступенчатому спуску Дельфиньей улицы вышли к набережной. Сбоку к ступеням прижималась таверна «Седой Грималкин», в которой грелись после дня на воде речники.

Таверна смотрела на восточную стену Аскалонского дворца. Лот держался за Эдой. Их дорожные сапоги с хрустом давили речные ракушки.

Лот еще не бывал в этой части города. Рыбачье Предмостье славилось как воровской квартал.

Эда подошла к стоявшему перед таверной мужчине:

– Друг мой, добрая встреча.

– Госпожа. – Мужчина выглядел облезлым, как крыса, но глаза смотрели востро. – Ты не передумала плыть с нами?

Эда покачала головой:

– Если возьмешь.

– Сказал же – возьму. – Он покосился на таверну. – Ждите у баржи. Надо выудить ребят из винной реки.

Нужная им баржа была уже нагружена винными бочками. Лот подошел к воде, стал смотреть, как загораются свечи в окнах Королевской башни. В покоях королевы готовились ко сну.

– Скажи, – попросил Лот, когда Эда спустилась к нему, – отчего это друзья посланника ак-Испада такие сговорчивые?

– Хозяйке гостиницы он платит пенсион. А за этого речника заплатил игорный долг, – объяснила она. – Он их называет друзьями обители.

Капитан выгнал своих помощников из таверны. Когда те окончательно управились с погрузкой баржи, Лот с Эдой взошли на борт и отыскали себе место на скамье.

Эда достала берет и тщательно убрала под него кудряшки. Речники взялись за весла.

Лимбер был широкой и быстрой рекой. До пристани добрались не быстро.

Потайная лестница вела к калитке в дворцовой стене: через нее королевское семейство могло при нужде незаметно покинуть дворец. Сабран никогда не каталась на своей прогулочной барже, а вот ее мать то и дело выезжала на реку, махала оттуда народу, полоскала пальцы в воде. Шептались, что по этой же лестнице Розариан выбиралась на свидания с Гианом Харло.

Лот уже не знал, верить ли слухам. Все его убеждения смялись и истрепались. Может быть, все, что он думал об этом дворе, было ложью.

Или испытанием его веры.

Они вместе с речниками поднялись по ступеням. За стеной дорогу им преградили трое странствующих рыцарей. Эда утянула Лота в нишу по левую руку и заставила укрыться за стенкой колодца.

– Доброго вам вечера, – заговорил один из рыцарей. – Вино привезли?

– Точнехонько, господа, – заломил шапку капитан. – Шестьдесят бочек.

– Катите на главную кухню. Но прежде покажите лица. Всем откинуть капюшоны и снять шапки.

Речники повиновались.

– Хорошо. Ступайте, – кивнул рыцарь.

Матросы принялись выгружать бочонки. Эда шагнула к выходу из ниши – и отшатнулась.

По ступеням к ней спускался рыцарь. Он осветил факелом их тайник.

– А тут что? – Пламя придвинулось ближе. – Нарушаем заветы рыцаря Верности?

И тут рыцарь разглядел Лота, увидел Эду и разинул рот за нащечниками шлема, чтобы поднять тревогу.

Нож перерезал ему горло. Когда хлынула кровь, Эда столкнула тело в колодец.

Через три удара сердца они услышали удар о дно.

Она надеялась во дворце обойтись без убийств. Будь у нее чуть больше времени, этого человека можно было бы «растопить».