Командир 2-го стрелкового полка явился и получил приказание разведать подступы к грозной башне.

Увы, ценой двух жизней стрелков убедились только в том, что никакого входа на башню нет и её можно взять только с штурмовыми лестницами.

— Нет, это будет стоить слишком больших потерь! — заметил командующий. — Лучше попробовать разбить её орудиями.

Тут же на улице против башни были установлены первые два орудия. Они были за прикрытием, и их гранаты, хотя не надолго, всё-таки заставили замолчать орудия, находившиеся на башне.

Бой словно стал стихать, но это только казалось. Штурмующие были далеко от своей цели. Только китайский Пекин, да и то не весь, был в их руках. Смерть же так и витала вокруг каждого.

Было восемь часов утра. Генерал Леневич, начальник авангарда главного отряда, отличившийся под Тянь-Цзинем, командир 10-го стрелкового полка полковник Антюков и капитан Ярошевич сидели под прикрытием вала, обсуждая дальнейший ход боя. Тут же стоял солдат в ожидании приказаний. Генерал Леневич поднялся и прошёл в раскинутую для него палатку, где наскоро была устроена походная канцелярия. Но страшный гром заставил его вернуться назад. Ужасная картина представилась ему. Солдатик, за минуту перед тем стоявший навытяжку перед, начальником, уже являл собой груду мяса и костей, а на коленях Ярошевича лежал мёртвый уже Антюков. Это китайская граната, скорее всего, пущенная наугад, угодила в укрытие.

Генерал перекрестился... Все были готовы к смерти в эти минуты, а потеря была тяжёлая. Антюков являлся любимцем порт-артурского общества и кумиром своих солдат. Смерть увенчала его ореолом славы. Он пал на своём посту, перед всем своим полком от осколка в голову. Вечная память!

Медлить после этого не приходилось. Китайцы, видимо, смелели. Огонь их становился всё ожесточённее. Приходилось действовать решительно.

Настало знойное утро. Русские солдаты изнемогали от жажды и утомления. Никто из них, впрочем, не ступил ни шагу назад. Стойко и мужественно исполняли они свой долг. Пройдя ускоренным маршем 120 вёрст, не имея и течение недели ни одной днёвки для отдыха, эти герои в белых рубахах, ставших в дороге, как передаёт свидетель штурма, бурыми, с запылёнными и обгоревшими от китайского солнца и ветра лицами, обливаясь потом и кровью, полезли теперь брать неприступные стены китайской столицы.

Их поддерживал огонь отличившейся под Тянь-Цзинем 3-й батареи. Четыре её орудия, не умолкая, громили китайцев на стенах справа и слева от ворот, занятых русскими. Шрапнель разрывалась над самыми головами защитников Пекина, заставляя замолкать орудия, ведшие губительный для штурмующих огонь.

Сравнительная лёгкость, с которой удалось русским ворваться в Пекин с юго-востока, объяснялась тем, что китайцы не ожидали здесь нападения союзного отряда. Они приготовились встретить неприятеля с восточной стороны и хорошо укрепились здесь. И не ошиблись.

Около девяти часов утра на верхние Сихуамынские ворота ударили штурмом японцы. Китайцы встретили своих давнишних врагов невозможно метким огнём из ружей и пушек. Пули и гранаты сметали тех смельчаков, которые пытались было подходить к воротам. Напрасно бывший с японцами русский капитан генерального штаба Болховитинов вместе с несколькими отчаянными смельчаками пытался подойти и подложить под ворота мину. Только по счастливой случайности он остался цел; всё же, кто был с ним, полегли под китайским огнём.

Главнокомандующий японского отряда генерал Ямагата скоро увидел полную бесполезность всех попыток штурма. Он обратился за помощью к генералу Стесселю, и тот прислал ему 2-ю батарею. С 10 часов утра и до 5 часов вечера громили русские пушки китайскую твердыню. Но всё было бесполезно. Только поздно вечером, когда русские вошли уже в Пекин, а за ними прошла через взятые русскими ворота и часть японских сил, японцы пробились через Сихуамынские ворота. Едва ли бы удалось им это без помощи русских!..

Но всё-таки и они приняли участие в штурме и принесли немалую пользу уже тем, что отвлекали на себя значительную часть защитников города.

Пока японцы начинали свой неудачный штурм, положение русского отряда, засевшего на стене, стало очень тяжёлым. Китайцы сидели за надёжным прикрытием и осыпали своими крупными пулями стрелков. Выбивать их приходилось понемногу, только тогда, когда кто-нибудь из них неосторожно выставлялся наружу. Ну, тогда уже стрелки не зевали.

Генерал Василевский, командир передового отряда, ни на мгновение не оставлял своей опасной позиции. С замечательной неустрашимостью ходил он по стене, не обращая внимания на китайские пули. Вдруг он взмахнул руками и как подкошенный рухнул на помост.

— Братцы, генерал убит! — пронёсся тревожный вопль.

Двое стрелков бросились на помощь к герою, но сейчас же распластались на стене, сражённые китайскими пулями. Это не остановило ещё двоих храбрецов. Один из них был убит наповал, другой добрался-таки до генерала. Василевский оказался ранен в правую сторону груди навылет. Удалось поднять раненого и уложить его тут же на стене под бойницами, куда не попадали китайские пули. О том, чтобы снести генерала со стены на перевязочный пункт, устроенный внизу в фанзах, нечего было и думать. Китайцы видели, что случилось, и усилили огонь по той площадке, где был раненый генерал. В несколько минут около 10 человек, пытавшихся подойти к раненому, были ранены и сами. К счастью, успел подбежать с перевязочного пункта неустрашимый доктор 2-го полка Петерсен. Он благополучно миновал роковую площадку, которую обстреливали китайцы, и сделал раненому первую перевязку. Со вздохом облегчения узнали от него все на стене, что хотя рана и тяжела, но можно рассчитывать на вполне благополучный исход. В героя попала пуля малого калибра, и это спасло его от неминуемой смерти.

Под палящими лучами солнца, обстреливаемый градом пуль, жестоко страдая от свежей раны, лежал генерал на каменных плитах той самой стены, на которую он вышел первым.

Около него были переводчики Янчевецкий, Мунде и двое фельдшеров. Их защищала каменная ограда в высоту человеческого роста да аршина в два ширины. Вынести из-за неё раненого удалось только спустя три часа. Один из фельдшеров при этом был ранен насмерть, другой же получил раны в руку и в ногу.

Но, несмотря на всё это, в исходе штурма нельзя было сомневаться. Кое-где на стенах затрепетали белые флаги... Китайские ружья и пушки стали затихать, однако всё-таки даже оттуда, где были выставлены белые флаги, всё ещё продолжалась стрельба.

Ровно в полдень генерал Леневич со своим штабом и главными силами вступил в Пекин.

И опять-таки бой далеко ещё не был решён. У Сиху-амынских ворот под гром русских пушек ожесточённо дрались японцы. В угловой башне отчаянно смелые маньчжуры Тун-Фу-Сяна каждый раз отбивали приступы и осыпали пулями всех, кто имел смелость подходить к их грозному укреплению. Везде раздавались китайские выстрелы, но ни для кого не было сомнения, что столица Китая уже пала... пред одной только русской силой.

увство страстного нетерпения испытывали все те, кто был в осаждённом китайцами английском посольстве. День разгорался всё ярче, но выстрелы слышались на прежнем расстоянии.