Оставалось надеяться, что память меня не подводит и что на мясном бульоне я сделаю именно пенициллиновый раствор, а не какую-нибудь смертельно опасную гадость. Впрочем, рано или поздно наступает момент, когда приходится уповать на милость судьбы.

На столе выстроился ряд мисок с бульоном, накрытых тканью, чтобы внутрь не попали насекомые и мышиный помет (не говоря уж о самих мышах). Я тщательно прокипятила бульон и сполоснула миски кипятком, прежде чем заполнить их дымящейся коричневой жидкостью. Большей стерильности добиться было нельзя.

Кончиком ножа я соскребла плесень с каждого из лучших образцов и окунула в холодный бульон, тщательно размешивая в нем синеватые хлопья. Потом вновь накрыла миски, чтобы настоялись.

Где-то грибок погиб, где-то принялся. В двух чашках на поверхности плавали волосатые зеленые комки, довольно жуткие на вид. В других тоже что-то выросло: не то колония бактерий, не то водоросли, но никак не драгоценный пенициллин.

Еще одну миску опрокинул кто-то из детей. Вторую – Адсо, привлеченный запахом мяса. С превеликим удовольствием он вылизал всю лужицу вместе с плесенью и, что радовало, не отравился, а сыто продремал весь день на полу в кружке солнечного света.

В трех оставшихся мисках всю поверхность затянуло бархатистым на вид синим одеялом. Не совсем антибиотик, а лишь культура, которая подавляет размножение бактериальных клеток, – но это был именно пенициллин.

В меру сил я объяснила это Джейми, наблюдавшему, как я процеживаю бульон сквозь марлю.

– Значит, у тебя теперь есть бульон, загаженный плесенью?

– Ну, раз ты настаиваешь на таком понимании, то да. – Я с укоризной посмотрела на него и взяла новую баночку.

Он удоволетворенно кивнул.

– И этим загаженным бульоном можно лечить болезни? Разумно.

– Любопытно, почему?

– Ну, вы же лечите людей с помощью мочи. Чем эта гадость хуже?

Он поднял большой черный журнал. Тот после вчерашних экспериментов так и остался на столе, и Джейми теперь забавлялся, читая старые записи предыдущего владельца, доктора Дэниела Роулингса.

– Может, доктор Роулингс и практиковал такое лечение, но не я. – Руки были заняты, потому я просто указала подбородком на отрытую страницу. – А что там говорится?

– «Электуарий от цинги, – прочитал Джейми, ведя пальцем по мелким ровным строчкам. – Две головки чеснока растолочь с шестью плодами редиса, добавить перуанский бальзам и десять капель мирры, разбавить мочой малолетнего мальчика и пить натощак».

– Боже, похоже на рецепт экзотического соуса! – засмеялась я. – Как думаешь, к чему больше подойдет: к жаркому из зайчатины или к телячьему рагу?

– Нет, к телятине редис не годится, слишком пресно. Лучше с бараниной, – парировал Джейми. – Баранина со всем будет хороша… А почему именно мальчика, саксоночка? Я и прежде встречал такие рецепты, у Аристотеля например, и других древних философов.

Разбирая пластинки с образцами, я подняла голову.

– Начнем с того, что собрать мочу мальчика гораздо проще, чем девочки. А еще, как ни странно, у мальчиков она более чистая, почти стерильная. Может, древние ученые заметили это в ходе своих опытов. Наверняка она была чище дождевой воды из общих акведуков и колодцев.

– Стерильная – значит, в ней не размножаются разные микробы?

Он опасливо покосился на мой микроскоп.

– Да. Точнее, их там вовсе нет.

Убрав со стола все, кроме микроскопа и пузырьков с пенициллином, я стала готовиться к операции: вытащила ящик с хирургическими инструментами и бутыль с зерновым спиртом.

Ее я передала Джейми вместе с маленькой горелкой, которую сама смастерила из пустой чернильницы и пробки с вощеным льняным фитилем.

– Наполни, пожалуйста. Где мальчики?

– На кухне, напиваются. – Джейми нахмурился, сосредоточенно наливая в баночку спирт. – А у девочек, выходит, моча не такая чистая? Или ее просто сложнее собирать?

Я накрыла стол чистой скатертью и выложила два скальпеля, остроносые щипцы и связку железных прутиков для прижигания. Порывшись в шкафу, нашла пригоршню ватных тампонов. Хлопок в этих краях ужасно дорог, но мне посчастливилось выменять у миссис Келтбелл мешочек сырца на банку меда.

– Просто путь… хм… наружу не такой прямой. Моча по дороге собирает из складок кожи разные бактерии и прочий мусор. – Я с улыбкой обернулась через плечо. – Только не вздумай теперь зазнаваться.

– И в мыслях не было, – заверил Джейми. – Ну что, готова, саксоночка?

– Да, веди их. И захвати таз!

Он вышел, а я встала у восточного окна. День выдался ясный, чистое холодное солнце сияло, заставляя обледенелые деревья блестеть не хуже алмазов. Лучшей погоды и не дождаться. Света должно хватить.

Прутья я выложила на жаровню, чтобы нагревались. Достала из шкафа амулет и повесила на шею, спрятав под лифом платья. С крючка у двери сняла тяжелый холщовый передник и надела его. Потом подошла к окну и, глядя на заснеженный пейзаж, постаралась выбросить из головы все мысли, чтобы собраться с духом перед операцией. Сама по себе сложной она не была, но прежде мои пациенты крепко спали под наркозом, а не пребывали в полном сознании.

Кроме того, с последней подобной процедуры минуло уже несколько лет. Я закрыла глаза, проговаривая в голове все шаги. Пальцы невольно дергались, вспоминая нужные движения.

– Да поможет мне Господь, – прошептала я и перекрестилась.

В коридоре раздались неровные шаги, пьяное хихиканье и рокочущий голос Джейми. Я обернулась поприветствовать пациентов.

Месяц в тепле и сытости заметно преобразил братьев Бердсли. Впалые щеки округлились, темные волосы не свисали патлами, а из глаз исчезло затравленное выражение.

Впрочем, сейчас оба взгляда были несколько остекленелыми, и Лиззи пришлось схватить Кесайю за руку, чтобы тот не кувыркнулся через табурет. Джосайю крепко держал за плечо Джейми. Он подтолкнул мальчика ко мне и поставил на стол тазик.

– Все нормально? – Я улыбнулась Джосайе, пытливо всматриваясь в него, и на пробу стиснула ему пальцы. Он нервно сглотнул и выдавил испуганную улыбку – видно, выпил не так уж много, чтобы забыть о страхе.

Болтая о всяких глупостях, лишь бы его успокоить, я усадила парня на стул, укутала шею полотенцем, а на колени примостила таз. Только бы не уронил – тазик был фарфоровым, другого у нас нет. Как ни странно, Лиззи встала у Джосайи за спиной и положила руки ему на плечи.

– Лиззи, точно хочешь остаться? – нерешительно спросила я. – Мы и сами справимся.

Джейми давно привык к виду крови, а вот девочка – вряд ли, разве что присутствовала пару раз на родах.

– Да, мэм, я останусь. – Сглотнув, она храбро вскинула подбородок. – Я обещала Джо и Кеззи, что буду рядом.