он пытался. — Челюсть Киерана затвердела. — Он не очень-то любит общаться. Возможно, он покажется тебе забавным.

Я усмехнулся, проглотив густое рагу. Однако ухмылка померкла, когда Киеран стал наблюдать за мной. Я не хотел спрашивать, потому что если ответ будет таким, который я не хотел слышать — что моего брата здесь нет, то я выйду из себя. Но я должен был знать.

— Малик?

— Спит в гостиной, вырубившись на диване.

Я что-то почувствовал. Не знаю, было ли это удивление или облегчение.

Киеран наклонился вперед.

— Он помогал тебе, когда ты был в той камере?

— Видел его один раз. Он помог избавиться от инфекции. — Я поднял оставшиеся пальцы на левой руке.

— Только один раз?

— Он сказал так, будто это было рискованно для меня, — сказал я ему между глотками.

— Ты ему веришь?

— Не знаю, — признался я, мой желудок заныл. Тем не менее, я продолжал есть. — А ты?

Он потер подбородок.

— Он говорит, что может обеспечить нам корабль. Что нас можно тайно переправить на него и сбежать таким образом.

— Это так? — Я подошел к очагу, наполнив свою миску только потому, что чем быстрее я приду в норму, тем быстрее смогу позаботиться о нуждах Поппи. — И ты настолько доверяешь ему — доверяешь ему безопасность Поппи?

— Есть только несколько человек, которым я доверяю ее безопасность, и он, черт возьми, точно не один из них, — ответил Киеран. — Но он помог нам вытащить тебя. Он не пытался уйти, и он мог предупредить охранников, которых мы видели, когда осматривали все вокруг. Но он этого не сделал. Он многим рискует, и он знает, что будет, если его поймают.

Я обдумал это.

— Не думаю, что он предаст нас.

Киеран кивнул.

— Но он — большая ответственность, — сказал я, поднося ко рту ложку с тушеным мясом.

— Прислужница.

— Если она действительно его родственное сердце, она — рычаг, который можно использовать для контроля над ним. Возможно, так уже и было.

— Только если Избет знает, — возразил Киеран. — Ты действительно думаешь, что она все еще будет жить и дышать, если узнает Избет?

— Да.

Он нахмурился.

— Почему ты так думаешь?

— Я сейчас взорву твой мозг. — Я доел оставшееся рагу и поставил миску рядом с собой. — Миллисента — дочь Избет. Ее отец — Айрес. Она сестра Поппи.

Губы Киерана разошлись, и прошло долгое мгновение.

— Какого черта?

— Да. — Сложив руку на животе, я провел рукой по лицу. — Если бы я не видел Миллисенту без краски на лице, то никогда бы не поверил. Но это правда. Она чертовски похожа на Поппи.

— Какого хрена? — прошептал Киеран, выпрямляясь.

Я бы рассмеялся, но ничего смешного в этом не было.

— И я не сомневаюсь, что Малик это знает.

Киеран медленно покачал головой, его рука опустилась на стол рядом с кинжалами.

— Но она Восставшая, — сказал он, а затем вкратце рассказал мне, как и почему третьи сыновья и дочери могут стать Восставшими.

Все это имело определенный смысл, учитывая, как были созданы смертные.

— Она чем-то похожа на Восставшего, — сказала я, поделившись тем, что рассказала мне Миллисента. Это ничего не прояснило, потому что то, что сказала Прислужница, было так же ясно, как суп в этой кастрюле.

— Боги, — произнес он. — Ты сказал Поппи?

— Я не хотел вываливать это на нее, когда она так измучена. Как только она проснется и покормится…

— Черт.

— Да.

— Это ее расстроит.

Мышцы в моих плечах судорожно сжались. — Так и будет.

Он провел рукой по голове, где его волосы отросли с тех пор, как я видел его в последний раз.

— Подожди. Поппи сказала тебе, что в этом пророчестве было что-то еще? То, что сказала ей Тони?

— Она рассказала мне некоторые части, черт возьми. Части про первую и вторую дочь? Я даже не понял, когда Поппи это сказала. Судьба некогда обещанного короля? — Я посмотрел в сторону зала. — Если Малик говорит правду о том, что она его родственное сердце, это имеет смысл.

— И не имеет, потому что Поппи не собирается переделывать никакие царства.

Я кивнул.

— Знаешь, Миллисента даже называла себя первой дочерью. Она также называла себя провалом своей матери.

— Провалом в чем?

— Я не знаю, но думаю, что это то, что планирует Избет. — Я оттолкнулся от стойки, когда в моей голове прояснилось то, чем поделилась со мной Миллисента. — Она сказала мне, что планирует переделать царства. — Я подошел к окну и немного отодвинул жалюзи, чтобы увидеть тонкие клубы туманной ночи.

Киеран повернулся в своем кресле.

— Да, мы слышали это. Один из жрецов в Оук-Эмблере сказал, что это было целью Поппи.

Закрыв глаза, я позволил жалюзи опуститься на место. Я вспомнил беспорядочные слова, сказанные Миллисентой и Кровавой Королевой, некоторые проскользнули мимо меня, прежде чем я успел их осмыслить.

— Миллисента сказала, что для того, чтобы переделать царства, нужно сначала их разрушить. И я думаю, что именно так Избет потерпела неудачу с Миллисентой. Ей пришлось бы пройти через Выбраковку и вознестись в божество. Вряд ли Миллисента пережила это.

— И ты думаешь, Избет превратила ее в одну из этих тварей, чтобы тем самым спасти? — Киеран звучал недоверчиво. — Ты думаешь, она так сильно переживает?

— Я думаю, что она любит Поппи своим извращенным, безумным способом. Полагаю, именно поэтому она не тронула меня и в этот раз. — Я встретился взглядом с Киераном. — И думаю, что она, вероятно, любит и Миллисенту тем же своим извращенным способом. В конце концов, смерть одного ребенка привела все это в движение, не так ли?

— Черт. — Киеран посмотрел вверх на неприкрытые балки потолка. — И что? Ты думаешь, что Миллисента была ее первой, а Поппи — второй попыткой создать нечто, что, по ее мнению, уничтожит царства?

— Да.

— Поппи никогда не сделает ничего подобного. Никогда, — сказал Киеран между стиснутых зубов, взмахнув рукой. Боги, я не мог любить этого вольвена больше. Его преданность нашей королеве — это все. — Да, у нее были моменты, которых ты не видел, когда она… она была чем-то другим. Например, когда она увидела, что Избет сделала с тобой.

Мне пришлось дышать сквозь ярость, чтобы не выхватить один из кинжалов и не вонзить его в стену дома смертных. Тех, кто только и делал, что помогал нам. Я должен был преодолеть чувство вины.

— Но это все еще Поппи, — сказал Киеран, и по его лицу поползли тени, которые быстро исчезли. — Возможно, Избет и удалось создать могущественного бога, но в конечном итоге она потерпела неудачу.

— Согласен. — Я подошел к