Юноша торопливо снял перевязь и вручил ребенка Придди.

– Заботься о ней. Папоротник, отведи их к моей матери! – крикнул он через плечо, вихрем уносясь прочь.

На такой скорости было даже трудно дышать. Каспар прильнул к плечам лошади, воли их сливались воедино.

– Быстрей! Быстрей!

Он снова и снова вонзал каблуки в бока кобылке.

Черное кольцо стервятников в небе сообщило ему, что поле битвы близко. Порывы ветра доносили отвратительную вонь гниющих внутренностей, кругом гудели пронзительные вопли, более всего напоминающие крик цапли. У Каспара стыла в жилах кровь, а голова болела так, точно тысячи крохотных человечков врубались в мозг топорами. Мышцы сводило от ужаса, мысли разбегались. Юношу радовало лишь одно: воздух дрожал от величественной и внушающей ужас песни метала, а это означало – Халь жив. В голосе рунного меча звучали громкие ноты триумфа, упоения победой.

Въехав на скалы над ущельем, Каспар наклонился и посмотрел вниз. Первые несколько секунд он даже не понял, что именно видит: дно ущелья кипело густой колышущейся массой каких-то существ. Каспар прищурился, вглядываясь, что это за твари. Длиннорукие, длинноногие, тощие, буро-зеленые – должно быть, это и есть те самые хобгоблины. Затаптывая упавших сородичей, они лезли вперед, атакуя горстку людей, что защищали узкий выход из каменоломни.

Не думая, чем же сумеет помочь этим смельчакам, кроме того, чтобы встать рядом с ними и тоже погибнуть, сражаясь плечо к плечу с Халем, Каспар выпрыгнул из седла и, рискуя сорваться на каждом шагу, заскользил по отвесным скалам вниз, в ущелье.

С яростным боевым кличем Торра-Альты он выпускал стрелу за стрелой, пока колчан его – сорок боевых стрел – не опустел, а шум битвы не прорезали сорок предсмертных криков хобгоблинов.

Халь, обнаженный по пояс, залитый потом и кровью, с неимоверным усилием рубил волну за волной врагов, что безжалостно катили вперед. Спотыкаясь об отсеченные руки и ноги, валяющиеся повсюду, Каспар пробирался в теснину, пока не встал плечо к плечу с дядей. Короткий меч юноши тоже успел уже потемнеть от гоблинской крови. От усилия, требующегося на то, чтобы перерубить стальные кости и сухожилия чудищ, у него у самого мигом заныло все тело.

С Халем оставалось всего пятеро бойцов. Двоих из них Спар узнал с первого взгляда – Оксвин и Тан, сыновья барона Бульбака. Высокие, крепкие, в надежных доспехах, сызмальства привычные драться – неудивительно, что они продержались дольше простых солдат, чьи изуродованные тела усеяли каменистую землю. Часть павших хобгоблины оттащили в сторону и, точно стервятники, пожирали мертвецов, зарывшись в разорванные животы, чтобы добраться до лакомых внутренностей.

Последние защитники теснины обливались потом, один из них, которого Каспар не знал, то и дело падал на колени, но продолжал биться.

Каспар одним взглядом сумел разглядеть все это, как и то, что левая рука Халя пропала, на месте ее торчал стальной крюк. Сам Халь лишь покосился на невесть откуда взявшегося племянника, но промолчал, не в состоянии тратить силы на разговоры. Огромный рунный меч со всего размаху рассек очередного нападающего на две половины. Оттолкнув от себя падающее тело, Халь еле-еле успел отразить выпад нового врага.

– Некронд! – завопил он Каспару. – Воспользуйся им!

– Не могу! – выдохнул в ответ юноша.

Стоя плечом к плечу, друзья действовали так слаженно и гармонично, защищая друг друга и разя гоблинов, что ряды врагов на миг дрогнули и попятились. Хотя в руках у Халя был рунный меч, но молодой воин так выдохся, что держался на ногах исключительно силой воли. Впервые в жизни Каспар оказался сильнее дяди.

– Замок наш? – прохрипел молодой воин.

– Нет! – ответил Каспар и тут же пожалел, что сказал: от потрясения Халь замер и пропустил удар кинжала. Лезвие вонзилось в бедро торра-альтанца, хотя Каспар в следующую секунду разрубил хобгоблина пополам.

– Выходит, мы тут гибнем зазря? Воспользуйся Некрондом, Спар, и вытащи нас отсюда!

– Не могу, – повторил Каспар.

Раненый боец пронзительно вскрикнул от боли. Бурое море врагов окончательно сомкнулось над ним. Теперь рядом с Каспаром оставались лишь Халь, Тан, Оксвин и четвертый воин. Сверху на юношу прыгнул новый противник – Каспар успел выставить меч вверх, но сила удара швырнула его на колени.

– Вытаскивай Некронд, или мы здесь и погибнем! – завопил Халь.

Он пошатнулся и, потеряв равновесие, начал падать, но оттолкнулся от земли крюком и снова выпрямился.

В живот Каспару впечаталась твердая голова хобгоблина. Юношу отбросило спиной на скалу, удар вышиб воздух из легких. Оглушенный, он ткнул мечом в грудь врага. Из раны взметнулся фонтан черной крови. На несколько мгновений Каспар ослеп – однако у него возникло в высшей степени странное ощущение, будто скала под ним вдруг зашевелилась.

Меч его застрял в теле хобгоблина. Выхватив из-за пояса кинжал, юноша слепо тыкал вокруг, пока зрение не прояснилось. А бой продолжался. Каспар отражал врагов, волну за волной, пока ему не начало казаться, что у него больше не хватит сил поднять руку для замаха. А ведь Халь сражается уже много часов, гораздо дольше, чем он. Надо держаться! В оцепенелом от изнеможения мозгу пронеслась дикая мысль, что устье ущелья чуть сжалось, точно помогая защитникам. Горовики?

Если здесь и впрямь есть горовики, уж верно, они помогут ему. Каспар лихорадочно пытался вспомнить слова, которыми Перрен разбудил своих древних сородичей, что спали в скалах пещер под Каланзиром.

– Горовики, услышьте меня во имя Великой Матери, – воззвал он. – Я страж Некронда и друг вашего племени. Стряхните дремоту и помогите мне исполнить Ее волю!

Ничего не изменилось.

– Землетрясение! – выкрикнул юноша в отчаянии, отшвырнув очередного хобгоблина метким ударом ноги в измазанном кровью башмаке.

– По-прежнему никакого ответа. И тут он вспомнил! Вспомнил древний призыв, слетевший с уст Перрена.

– Вирлитос!

Земля задрожала, и юношу снова откинуло на скалу. Свалившийся рядом на четвереньки хобгоблин впился острыми зубами ему в голень. Воздух взорвался новой какофонией воплей. Каспар всадил кинжал основание затылка чудовища и пошатнулся. С отвесных стен каменоломни градом посыпались камни, от вырубленной руками людей стены отделился и с грохотом разбился о землю целый пласт. Рот, нос и глаза Каспару забило пылью.

Подземные толчки прекратились, вопли хобгоблинов вдруг сделались странно далекими, приглушенными. Пыль улеглась. Вместо вздымающегося моря свирепых тварей перед Каспаром и его товарищами высилась отвесная скала.

Каменоломня исчезла. Вместе с людьми по эту сторону стены осталось только семь хобгоблинов, да и те в ужасе заверещали, когда из глухой скалы высунулись три пары массивных рук и потянулись к ним. Двоих гоблинов просто-напросто расшибло о скалы, а остальных втянуло в камень – наружу вылетели лишь кровавые ошметки.