– Существование – жизнь – честность – гармония…

– Конечно, – кивнул Джастин.

Я удивился, ибо, хотя никогда не говорил ничего подобного вслух, эти соображения казались мне очевидными. Управляться с гармонией в больших масштабах не будучи честным, хотя бы по отношению к самому себе, было опасно, ибо это грозило исчерпанием внутренних ресурсов и гибелью или преждевременным старением. Но, с другой стороны, то же самое, в определенном смысле, должно было относиться и к хаосу. С той лишь разницей, что поскольку хаос разрушителен по своей природе, процесс происходит быстрее. Получалось, что в теории мастер гармонии мог управлять большей мощью, чем мастер хаоса. Но почему же в большинстве промежуточных, не окончательных, конфликтов торжествует хаос? И вот, кажется, сейчас прозвучал ответ. Выживание! Оперируя большой мощью, маг подвергает себя большой опасности, но мастеру гармонии честность не позволяет предаваться самообману, и чувство самосохранения заставляет их ограничивать используемую силу. Маг хаоса может закрыть глаза на цену, которую придется платить, а это дает ему возможность добиться более быстрого и очевидного результата.

Не все концы сходились с концами, но основная идея представлялась верной.

Я покачал головой.

– Леррис, – вернул меня к действительности тихий голос Кристал, – как считаешь, куда ударят вначале?

– Прости, я задумался. О честности.

Она покачала головой и сделала большой глоток эля.

– А что думает наша командующая? – спросила Каси.

– Мне кажется, первыми будем мы. Мы слабее, а их флот, похоже, настроен положить конец морской торговле.

Кристал пожала плечами.

– Ну что ж, поживем – увидим, – промолвила Каси с натянутой улыбкой. – А пока угощайтесь. За ваше возвращение!

Она подняла кружку, и все выпили.

После обеда мы с Кристал удалились в ее охраняемые неизменным Херрельдом покои. Постель, к немалому моему удивлению, была застлана, бумаги на столе сложены аккуратными стопками.

Кристал отстегнула меч и не разуваясь присела на краешек кровати. Поскольку у меня побаливали ноги, я стянул сапоги и пристроился рядом.

Кристал придвинулась, но в ее позе чувствовалось напряжение.

– Ты расстроена?

– Как ты догадался? Мой супруг отправился сражаться с очередным чародеем, вернулся постаревшим на десять лет и полагает, что я должна быть спокойна! Да, – она повысила голос, – по-твоему, я должна быть спокойна?

– Я сделал, что мог.

– Я не просила тебя быть героем. Я хотела, чтобы ты благополучно вернулся домой.

– Я и вернулся. Просто стал постарше.

– Постарше! – воскликнула она. – А как же?.. Впрочем, ладно. Неважно.

– Может, и важно, – пробормотал я, – но мне ведь и самому не хотелось стареть. Моя задача заключалась в том, чтобы не допустить хаморианцев в Кифрос, и я ее выполнил. Ну а уж что из этого вышло… я правда не хотел. Прости.

Помолчав, Кристал снова вздохнула и пробежала пальцами по моим волосам.

– Ничего страшного. Только седины добавилось.

– Наверное, я смог бы омолаживаться, как Джастин, но идея использования гармонии с этой целью уже не кажется мне такой привлекательной.

– Почему?

– Это, как и многое другое, неправильно.

– А что случилось с тобой?

Я рассмеялся.

– Трудно сказать. Пока шел бой, было не до того, потом я лишился чувств, а о том, что постарел, узнал от Джастина, когда все уже было позади.

– Все-таки странно. Джастин тоже серый маг, но колдовство не мешает ему жить веками. А ты прибегаешь к магии реже, а стареешь.

– Насколько можно судить, мы с ним используем разные подходы. Джастин концентрировал гармонию, направлял ее на хаос, и это приводило к их взаимопоглощению. Количество и того, и другого в мире уменьшалось. Я же использовал гармонию, чтобы обратить контролируемый Саммелом хаос против него самого, и ничего не уменьшил. А если и уменьшил, то ненамного. Под Кандаром скопилось столько хаоса, что земля дрожит до сих пор.

– Это несправедливо.

– Несправедливо. Но Равновесие не имеет никакого отношения к справедливости. Сугубо гармоническая жизнь должна продлиться дольше. Мой отец выглядит моложе Джастина, хотя на самом деле он, хоть и ненамного, но старше. Джастину, чтобы препятствовать старению, требуется больше гармонии. Возможно, поэтому он избегает хаоса.

– Думаешь, соприкосновение с большим количеством хаоса могло бы его убить?

– Видишь, что случилось со мной, а ведь я направлял хаос с помощью гармонии.

Кристал еще не знала, как сказалась последняя стычка на моем зрении и слухе. Но зачем было огорчать ее еще пуще? Особенно сейчас, когда она вроде бы оттаяла.

– Ох, Леррис!

Кристал обняла меня, и я ответил ей тем же. Нам не требовались слова, мы сами были нужны друг другу.

В центре волнолома высится квадратный каменный форт. Над фортом на высоком древке реет изорванное в клочья осколками камней и снарядов малиновое знамя Хидлена.

На почти неподвижной глади Кандарского залива дрейфуют корабли с железными корпусами. Дым над трубами говорит о том, что их приводят в движение паровые машины, вымпелы с солнечной вспышкой на гюйс-штоках свидетельствуют об их принадлежности к императорскому флоту Хамора.

Грохочет залп, и новая волна снарядов, пролетев по дуге над молом, обрушивается на форт, преграждающий неприятельскому флоту путь в гавань. Но знамя Хидлена, пусть изорванное чуть ли не в клочья, все еще полощется на ветру.

Хаморианская эскадра продолжает размеренно, методично бомбардировать цитадель, не допускающую захватчиков в порт Воррак.

Лейтррс с улыбкой наблюдает за результатами обстрела с командного мостика «Френтенси».

– Осталось совсем немного, господин, – говорит капитан. – Еще немного, и мы на всех парах войдем в гавань.

– Прекрасно. Преподадим урок этим хидленцам. И черным дьяволам, которые прячутся на своем острове.

Капитан смотрит в сторону моря и хмурится.

– Что-то там не то. Возможно, они уже не прячутся.

– Там? В открытом море?

– Да. Признаться, Отшельничий тревожит меня больше, чем Хидлен.

– Это из-за невидимых кораблей? – смеется Лейтррс.

– Невидимые они, или неслышимые, или еще какие, но только этими кораблями потоплена уже дюжина наших крейсеров. Если не больше. А там что-то вроде кильватерного следа. И он приближается!

– К орудиям! – восклицает посол.

– Как я могу поразить невидимую цель? – спрашивает начальник артиллерии.