должно быть, патрулировал не один отряд наёмников градоправителя. Ликир был заинтересован в том, чтобы сохранить акрополь. Нижним городом он пожертвовал так же легко, как и стражей. Во дворце же он мог пережить затяжную осаду.

– Ты уж не обижайся, – Стотид шмыгнул. – Я за тебя рад и всё такое. Ты это заслужил. А всё ж ты теперича стражник, а со стражниками у нашего брата… ну сам понимаешь.

Никес криво усмехнулся и хлопнул товарища по плечу.

– Но друзей-то своих я не бросаю. Подыщу тебе тут хорошее место. Дай только пережить этот день…

Стотид усмехнулся в ответ и шутливо отсалютовал ему.

– Не лей в сандалии, командир. И не такое переживали.

⁂

Сражаясь, Нэбвен давно уже не впадал в ярость. Его разум оставался трезвым, и приказы он отдавал чётко и спокойно вне зависимости от ситуации. К тому же пока ситуация была выигрышной для имперских солдат. Ворота они взяли с минимальными потерями, а благодаря Никесу городская стража перешла на сторону рэмеи. Нэбвен предусмотрел, что кто-то, возможно, захочет переметнуться обратно к Ликиру, и потому перераспределил вверенных его командованию воинов так, чтобы отрезать отряды стражи друг от друга и в случае необходимости вырезать возможную угрозу с корнем, пока она не разрослась, как болезнь. Ренэф пошёл в авангарде – отговаривать его было бессмысленно, и Нэбвен даже не пытался. Его задачей было обеспечить царевичу надёжный тыл.

Отряды, присланные Императором, – а именно ими сейчас командовал военачальник, помимо солдат из их с Ренэфом отрядов, которых они перераспределили между авангардом и основным войском, – вошли в Леддну и рассредоточились согласно полученным приказам. Знание плана города бесспорно было неоценимым преимуществом – сведения, полученные от Никеса, стали для них истинным даром Богов.

Вести бой в городе было совершенно иным искусством, чем на открытой местности, и далеко не самым любимым у рэмеи. Постройки были одновременно и препятствием, и подспорьем – как для союзников, так и для врагов. Некоторым своим воинам – лучникам и разведчикам – Нэбвен сразу же приказал следовать по крышам к рыночной площади у Дворцовой Тропы. Дома прилегали друг к другу достаточно тесно, и, как во многих городах с жарким климатом, крыши здесь были вполне жилым пространством, дополнительными комнатами для больших семей, на данный момент обезлюдевшими. Пройти поверху где-то было даже удобнее, чем по земле. Иные улочки были такими узкими, что на них с трудом могли разойтись два солдата, тем более в полном вооружении. Кроме того, на крышах могли скрываться лучники Ликира, а неосторожные горожане далеко не всегда отсиживались в жилищах. Нэбвен искренне надеялся, что никому из людей не придёт в голову выказать своё нелестное отношение к рэмеи, например, вылитыми с крыши помоями. Ренэф обрадовался бы этому ещё меньше, чем вражеским стрелам.

Жизнь в Леддне как будто замерла – в том числе и стараниями стражников под началом Никеса. Паника, поднявшаяся во время взятия ворот, улеглась, сменившись безмолвным страхом. Запертые ставни, захлопнутые двери, обезлюдевшие кварталы – вот что встретило рэмейское войско после короткой стычки у ворот. Горожане предпочли спрятаться и ничем о себе не напоминать. Лишь на некоторых заброшенных улочках Нэбвен и его солдаты видели самых бедных из беженцев, которым больше негде было укрыться. Затаившись в тенях домов, тихие, точно призраки, они обречённо ждали, когда угроза минует.

Про себя Нэбвен в очередной раз возблагодарил Богов за то, что Ренэф отказался от своей угрозы сжечь город. Военачальник не хотел обременять свою совесть гибелью невинных, особенно детей – таких же бесшабашных сорванцов, как и его внук, только бесхвостых и безрогих. Не с этим желал он прийти на Суд Ануи.

Что до убийц царевича Хэфера, которых они так и не нашли, – если изначально заговорщики и скрывались в Леддне, то уже наверняка давно сбежали, едва заслышав о приближении рэмеи. Это, впрочем, не отменяло необходимости допроса градоправителя и его приближённых, когда всё закончится…

– Засада! – крикнул кто-то сверху по-рэмейски.

Нэбвен был предельно собран, и всё же даже он не сумел уловить момент, когда защищавшие его воины вдруг сомкнули щиты и закрыли военачальника собой. Двое шедших впереди наёмников повалились на землю, успев лишь коротко хрипло вскрикнуть. Ещё несколько стрел просвистело в воздухе.

– Защищайтесь! – крикнул он. – На прорыв! Нужно спешить к царевичу!

Часть солдат устремилась вперёд по улице, прикрываясь щитами. Не все прошли удачно. Ловкие, как обезьяны из джунглей сепата Нэбу, наёмники Ликира спрыгивали с крыш и бросались на воинов Нэбвена. Некоторых из них успели задержать наверху легковооружённые рэмейские солдаты, шедшие по крышам. Другие наёмники продолжали стрелять, не заботясь о том, что попадали в том числе и по своим.

Зазвенело оружие. Первый бой завязался и на земле, и на крышах.

⁂

Боевой азарт вскипал в его крови. Царевич Ренэф был здесь, с ними. Царевич Ренэф сам вёл их в атаку. Как всегда, он не оставил своих воинов. Золотая кровь божественного Ваэссира благословляла их, придавала силу их оружию.

Голос Ренэфа подгонял, точно хлыст, отрезвляя в опьянении битвы. И этот же голос давал силу, направлял, вдохновлял так, словно в него вплетался шёпот Богов. Рихи даже боли почти не чувствовал. Осталась позади первая засада презренных наёмников, которым не хватило смелости встретиться лицом к лицу с имперскими солдатами. Крылья Богини защищали воинов царевича, возносили их над врагами.

Солдаты перешли на неспешный бег, позволявший маневрировать и экономить дыхание. Шаг, шаг. Вдох-выдох в такт бегу – всё как на тренировках. Кожаные сандалии ступали по гладко утоптанной, покрытой мелкими трещинками земле. Дороги здесь не мостили. Стены домов сменяли одна другую, одинаковые, безликие. Рихи невольно отметил, что в деревне его красавицы Кианеи глинобитные хижины были чисто выбелены. В Леддне дома были больше, но неряшливее.

Травма в плече давала о себе знать совсем немного – просто щит он держал не так крепко, как привык. Всего лишь травма. Некоторые его товарищи и вовсе не пережили нападение на лагерь. Будь проклят человек, посягнувший на жизнь сына Владыки! Его ждала мучительная смерть. Не спасут его ни крепкие стены, ни спины его солдат. Его жалкое дряблое тело рассекут, и навеки умолкнет его лживый рот. Ни доброго слова, ни памяти не останется о нём! Рихи скрипнул зубами от злости. По вине леддненской мрази он проводил своих друзей на суд Ануи раньше срока. Но он отомстит и за них, и за царевича! А случись что с ним самим, о нём тоже позаботятся. Военачальник Нэбвен отправит тела павших к жрецам-бальзамировщикам. Да, всякий рэмеи боялся умирать на чужой земле, но с