ненавидела себя не меньше, чем Ликира, за пережитые унижения. Иногда ей хотелось просто сбросить с себя опротивевшую смертную оболочку. Но наложить на себя руки духу ей так и не хватило – что-то останавливало её, и она никак не могла понять, что. Может, страх, а может, и надежда… на что-то. Даже то, что она сделала с собой, не помогло, – несмотря на ожоги с левой стороны лица, Клийя по-прежнему оставалось красивой. Впрочем, раз Ликиру нравились шрамы от хлыста на её теле, видимо, не возражал он и против ожогов.

Ей говорили, что Никес – её храбрый заботливый Никес, золотой защитник Леддны – был предателем, что он навлёк на всех них беду. Что он хотел поднять восстание и захватить власть, а ещё покушался на жизнь наследника Императора. Рэмеи карали быстро и жестоко. Наказания для тех, кто угрожал вельможам, а тем более правителям, были страшными и у эльфов, что уж говорить о демонокровных. Клийя была готова пересечь босиком пустыню и омыть слезами ступни царевича, только бы тот позволил увидеть любимого ещё раз… Она знала – Никес не виноват. Он не умел интриговать. Он умел сражаться и защищать… и заботиться о своих, как никто.

Клийя почувствовала, как сжалось горло. Слишком много слёз она уже пролила, а всё равно было так больно. Чем же заслужили они перед Богами такую несправедливость?! Ведь и без того их путь к браку не был простым. Отчего же так прогневало высших их счастье?!

Когда до женской половины дворца дошли первые вести о том, что имперское войско приближалось к стенам Леддны, Клийя не испугалась. В минуты горечи и отчаяния – а прочие её эмоции умерли вместе с Никесом – она желала даже, чтобы в гневе царевич спалил дотла весь их проклятый город. Единственное, о чём она мечтала – увидеть его, того, кого все так боялись, и спросить, чтобы успокоить своё сердце, что же сталось с её командиром, прежде чем изогнутый рэмейский клинок срубит ей голову.

Тафена поднесла горький отвар. Клийя сделала несколько маленьких глотков, смакуя вкус трав, отравлявших её тело. Настоящих ядов ей было не достать – Ликир зорко следил за своей собственностью. И так уже не уследил за ней у горящего светильника – за то поплатились жизнью две служанки. Она думала о женщинах, живших здесь, как и она, прежде всего для услады их господина. В женщинах никто не видел силу… они могли быть незаметны, как тени, когда смотрели в пол и подчинялись каждому слову или даже лёгкому жесту.

– Что слышно о войске золотоглазого демона, Тафена? – спросила Клийя. – Здесь шепчутся, будто скоро он захватит дворец. А иные говорят, что всё же удалось прогнать его до стен нижнего города.

– Демоны близко, девочка, – вздохнула старая служанка. – Если и правда возьмут они Леддну, то никого не пощадят. Кого-то сразу разрубят на куски. А кого-то освежуют заживо, набьют сухой травой и тряпками, как кукол, да выставят здесь, точно живых.

– Зачем это им? – Клийя невольно рассмеялась.

– Чтоб город остался вроде как обитаем, – совершенно серьёзно ответила Тафена. – Они верят, что когда тело у тебя выглядит как живое, то и душа далеко не уходит. Мы будем медленно истлевать здесь на радость царевичу. Такое он для нас уготовил наказание.

– Я слышала, что они разделывают тела заживо и сушат. Но чтоб куклы… нет, не верится, – покачала головой Клийя.

– Женщин они щадят иногда. Сколько ведь они в наших землях без женщин? Вот только захочешь ли ты быть с целым отрядом демонов.

– Лучше уж с отрядом… да хоть с самим их собачьим богом, господином падальщиков! – Клийя недобро усмехнулась.

Резко поднявшись, она отставила чашу и сдёрнула с себя наряд из крохотных кусочков бесценного эльфийского шёлка, соединённых золочёными шнурами. Тафена даже не стала останавливать её напоминанием, что господин мог сегодня зайти, а только поднесла светлое драпированное платье.

Клийя оделась и подошла к окну. К несчастью, окна женской половины выходили на прекрасные сады и оливковые рощи. Отсюда даже краем глаза было не увидеть, что же происходит в городе.

Она могла бы немного помочь царевичу. Никто ведь не знал, что у женщин может хватить и сил, и смелости… Ликир заплатит за то, что сделал с её Никесом.

Глава 28

1-й месяц Сезона Жары

Внизу, вокруг города, полыхали погребальные костры. Едкий запах горящей плоти, витавший над холмами, разогнал даже то зверьё, которое не успело сбежать раньше, почуяв приближение войска.

Медленно пережёвывая горьковатый питательный корень, Мисра смотрела вниз из своего укрытия, откуда ничто не заслоняло вид на акрополь и стены нижнего города. Тщательно она проверила своё оружие. Кинжалы выходили из ножен легко и бесшумно, а сами ножны удобно крепились ремнями на поясе и вокруг бёдер. Стрел в маленьком колчане было предостаточно. Лёгкий лук не успел отсыреть и был отменно упругим. Всё оружие Мисры ждало её в тайнике в нескольких часах хода от деревни Сафара. Там же хранилось и оружие Хинны. Его девушка тоже взяла с собой – не пропадать же добру.

Среди холмов она легко оторвалась от преследователей. Что могли сделать сельские охотники, даже хорошо знавшие местность, против ученицы эльфов? Эти земли были и её домом тоже. В отличие от селян, она умела красться во тьме, как дикий зверь, и выбирать тайные безопасные тропы, держась в стороне от хищников, не потому даже, что боялась их, а просто чтобы не терять времени. Убивать девчонку, сестру Дареи, она не собиралась, но та задавала слишком много вопросов и попыталась помешать Мисре исчезнуть. Ученица эльфов очень спешила, хоть и знала, что ей не нагнать царевича до того, как он достигнет Леддны.

В одной из деревень, соседствовавших с лагерем демонокровных, Мисра без зазрения совести украла коня. Путешествовать верхом было быстрее, хотя так она и теряла преимущество потайных троп. В окрестностях Леддны девушка отпустила коня и вернулась на тайные тропы в холмах. И вот теперь она была здесь…

Точно большая хищная птица, Мисра замерла, балансируя на каменистом уступе. Ветер холодил её кожу, пробирался под шерстяную накидку. В своей короткой тунике с разрезами на бёдрах, в удобных высоких сандалиях до колен, с луком и колчаном она походила на лебайскую богиню охоты, некогда пришедшую к людям из эльфийских лесов, а совсем не на красивую глупышку, какой её знали в деревне. Волосы, заплетённые в косу и собранные в узел, растрепались, и с прядями играл ветер, но она не замечала этого. До рези в глазах