— А чему ещё? — ехидно спросил брат Игнатий.

— Пожалуй. Кропи мой меч, и немедленно идём. Времени у нас немного…

Пока брат Игнатий готовил святую воду и смазывал ею мечи, Вадимир успел наскоро перекусить. Задерживаться не стоило. Через пару часов в пустыне будет пекло.

Поехали небольшим отрядом в пять человек. Это были лучшие воины, в бою каждый стоил десятка.

Через пару километров вступили на территорию древних городов греховных призраков — Содома и Гоморры. Ландшафт изменился. Вместо красноватой каменистой пустыни их окружали руины. Ветра не было. Камни не шевелились, лишь таращились на пришельцев чёрными глазницами своих дыр, трещин и сколов. Здесь не двигалось ничего, кроме них. Днём призраки исчезали.

— Содомия — мерзость перед Господом, — заявил Игнатий, словно продолжая начатый разговор. Затем он вдруг привстал в седле и, потрясая мечом, закричал: — Истребит Господь всех здесь! А кого он оставит, того мы зарубим! Слышите меня, греховодники?

Он прислушался и сам себе удовлетворённо ответил:

— Слышат. Затаились. Боятся воинов праведных.

Вадимир взглянул на искажённое злобой лицо брата и подумал, что религиозный фанатизм не всегда украшает. Но в руке у того был меч, поэтому сейчас с ним лучше было не спорить.

Где-то сбоку с сухим стуком покатился камень. Все вздрогнули от неожиданности. Отряд остановился. Вадимир знаком показал воинам окружить одноэтажное здание, откуда раздался шум. Дом неплохо сохранился, у него была даже крыша, местами обвалившаяся, но отсутствовала входная дверь. На её месте зиял рваный пролом, ощетинившийся неровной аркой разбитых камней. Словно кто-то большой то ли влез, то ли вылез в маловатое для него отверстие.

С опаской отряд втянулся в дыру. Шли крадучись, наступая на пятку и аккуратно перекатываясь всей подошвой, отчего казалось, что тела скользили по земле. Внутри царил полумрак. Под ногами хрустел мелкий каменистый щебень. Во всем чувствовалось вековое запустение.

Вдруг из-за колонны навстречу вылетела перепуганная тощая гиена. Не раздумывая, брат Игнатий врезал ей тяжёлым сапогом по морде. Гиена ускользнула, потирая шишку на лбу.

— Как они тут живут? — прошептал Вадимир.

— Где призраку хорошо, там человеку смерть, — мрачно ответил тот.

Он хищно крался вдоль стены и вдруг прыгнул вперёд, словно кошка, завидевшая мышь. В тёмном углу что-то шевельнулось, и Игнатий с маху вонзил туда окроплённый святой водой меч. Раздался слабый выдох, и облако темноты растаяло.

— Работает! — радостно закричал Игнатий.

Все заметно ободрились. И уже смелее входили в новые комнаты. Солдаты разбредались по дому, уверенно перекрикиваясь друг с другом. Довольно легко обнаружили и убили ещё двоих призраков, прячущихся в тёмной подсобке. В принципе, цель экспедиции была достигнута. Эффективность оружия, смоченного святой водой, была бесспорна. И можно возвращаться. Вадимир дал команду двигаться к выходу.

— Я тут кое-что нашёл, — услышал он негромкий голос Игнатия из соседнего помещения.

Заглянув за угол, обнаружил, что там никого нет.

— Я тут, — вновь раздался слабый голос совсем рядом.

Снаружи с улицы раздавалась весёлая перебранка осмелевших воинов. Праведники отчаянно матерились, каждый ощущал себя крутым парнем. Обычная реакция после нервного напряжения. Среди спорящих раздавался хриплый смех Игнатия.

Обострённым сознанием опытного бойца Вадимир осознал ситуацию.

— Поиграем в прятки, — сказал он неизвестно кому. — Я с удовольствием повожу.

Он поворачивался в разные стороны, выставив перед собой острый клинок. Комната по-прежнему казалась пустой. Неожиданно пол под ним исчез, и он рухнул куда-то в пустоту, не успев даже вскрикнуть. Падение было недолгим. Наверное, провалился метра на два и даже не выронил меч.

Благополучно приземлившись на ноги, Вадимир быстро оглядел мрачное подземелье вокруг. Света почти не было, только тот, который поступал сверху. Положение усугубляло поднявшееся облако пыли. На всякий случай Вадимир крутанул мечом вокруг себя.

— Хорош мечом махать, — услышал встревоженный голос. — Не ровен час, заденешь кого. И тень свою волчью забери, будь добр.

Пыль улеглась, и стало видно, что недалеко на большом валуне сидит человек. По чётким контурам тела было понятно, что это не призрак.

— Я сейчас свечу зажгу, — продолжал человек. — Ты резких движений не делай пока.

Свеча вспыхнула на удивление ярко. Теперь было видно, что помещение небольшое.

— Успокоился? — сказал человек, поднимая свечу.

Вадимир с удивлением обнаружил, что лицо ему знакомо.

А ещё через мгновение вспомнил, где видел его: сияющий всадник, отрубленная голова.

— Сейчас ты выглядишь лучше, — сказал Вадимир, по-прежнему не опуская меч.

— Голова украшает тело, — согласился собеседник. — Сразу скажу, что я не явился с того света, чтобы мстить тебе. Хотя объяснить цель нашей беседы будет достаточно сложно.

Вадимир молчал.

— Честно говоря, пришёл не к тебе.

— А к кому?

— К другому, его зовут Вадим.

— Кто это? — осторожно спросил Вадимир. Он не помнил, чтобы здесь был кто-то ещё с таким странным именем.

— Это тоже ты, но сейчас он спит и во сне видит нас.

— Очень остроумно. Может быть, ты призрак, который морочит голову? Не советую это делать, я и так слегка взвинчен.

— Пойми, я вообще не из этого мира.

— Допустим, — согласился Вадимир.

Таинственный собеседник задумался, подыскивая слова:

— Мой мир высший по отношению к вашему. Для вас я, можно сказать, бог.

— Прости, Отче, не узнал.

— В самом низу цепочки духовных вселенных существует материальный мир. Там часть твоей души в телесной оболочке сейчас спит. Вадим не может попасть сюда в физическом теле, но его сознание во сне видит нас.

Вадимир задумался. Он начинал верить своему собеседнику, хотя по-прежнему не понимал, что тому нужно. Конечно, как и всем, ему было известно, что «сверху» над их миром есть величественные божественные миры, а «снизу» существует топорный материальный мир. Зачем Бог создал этот странный заповедник грубой реальности, где души имели материальные тела, никому было неизвестно. Высший каприз… Это не обсуждалось.

Наконец спросил:

— Так что тебе нужно от моей тупой и дикой души из низшего мира?

— Ты говоришь о низшем мире свысока. Но это неправильно. Как ни странно, тот мир — основание мироздания.

— Да ладно, — не поверил Вадимир. — Материя — это нечто чужеродное всему привычному. Это даже как-то неприлично. Брат Игнатий сжёг бы еретика, заявившего, что материя первична по отношению к божественному сознанию. Хотя допускаю, что в том убогом мире подобные заблуждения популярны. Наверняка какой-нибудь нестриженый бородатый бунтарь заявил, мол, «бытие определяет сознание». Может, даже теорию создал…