стен, осмотрела единственное украшение моей темницы – большой, расшитый орнаментом ковер. После этого я почти все время просто глядела в окно и ждала, что дверь вот-вот отворится, внутрь войдет стражник, который рассыплется в извинениях, объяснит, что произошла какая-то ошибка, и отпустит меня.

Вместо этого я на целый день осталась наедине со своими мыслями. Я никак не могла понять, что произошло. Несомненно, Вонвальта можно было обвинить в грубости и дерзости, однако в своих действиях он всегда руководствовался только интересами Императора… ну или тем, что он искренне считал интересами Императора. Мы не получали из Совы никаких дурных вестей – лишь об исчезновении князя Гордана, но уж в этом сэра Конрада вряд ли можно было обвинить. Возможно, Император рассердился на Вонвальта за то, что тот отправил Ивана Годрика в темницы Совы, а сам уехал на юг? Быть может, Вонвальту и в самом деле следовало просто казнить убийцу княжича Камиля, как и предлагала Правосудие Роза?

Я была уверена, что произошло какое-то недоразумение, ведь самое страшное, в чем можно было обвинить Вонвальта, так это в том, что он по-своему истолковал приказ Императора, вместо того чтобы следовать ему в точности.

Эти и многие другие мысли крутились в моей голове, а день тем временем стал клониться к вечеру. Вскоре мне через дверь бесцеремонно сунули поднос с едой, но выяснить что-либо у разносчика я не смогла. Я поклевала еду, выпила эля и села смотреть в окно, гадая, что будет дальше. Час спустя, когда прозвенел главный колокол храма Креуса, поднос, все еще полный, забрали.

Сумерки сменились ночью, но мне так ничего и не сказали. Дрожа от негодования и страха, я разделась и забралась в кровать.

В конце концов сон одолел меня.

* * *

Я проснулась глубокой ночью. Открыла глаза, сбитая с толку, и несколько секунд не понимала, где нахожусь. Что-то со стуком прокатилось по деревянным половицам, и я резко села, вдруг решив, что ко мне подослали убийцу, однако комната оказалась пуста.

По половицам прокатился еще один маленький камешек, и я сообразила, что кто-то бросает их в открытое окно. Быстро надев киртл, я подбежала к железным прутьям. Там, в маленькой гребной лодке, примерно в двадцати футах под подоконником, стоял сэр Герольд Бертило. С ним был кто-то еще, но я не узнала этого человека. Несмотря на теплый вечер, оба были в капюшонах и плащах.

– Миледи, – позвал меня сэр Герольд. – У меня мало времени.

– Что, Казивар меня побери, происходит? – прошипела я ему.

Шериф заговорил быстро и сразу перешел к делу.

– В Ордене магистратов царит хаос. Правосудие Роза вернулась и передала приказ сэра Конрада казнить Ивана Годрика…

– Нет! – тут же воскликнула я. Меня вдруг охватил леденящий ужас. Дюжина мелочей вдруг с щелчком встали на место, подобно сувальдам замка.

– Князь Преисподней, говорите же тише! – сердито прошептал сэр Герольд.

У меня внутри все сжалось. Опасения, которые я долгое время списывала на ревность отвергнутой девицы, вернулись с новой силой. Тяжело дыша, я вцепилась в решетку. Мое сердце бешено колотилось.

– Сэр Конрад совершенно четко приказывал оставить этого человека в живых, – сказала я шерифу.

Сэр Герольд недоуменно помотал головой.

– Нет, вовсе нет. Правосудие Роза говорит совсем иное.

От ярости и отчаяния я стиснула зубы и стукнула кулаком по железным прутьям.

– Я клянусь вам, клянусь Немой и Саваром! Сэр Конрад хотел, чтобы Годрика заточили в темницу до тех пор, пока мы не вернемся в Сову!

– Хелена, прошу вас, тише, – взмолился шериф. – Нема, я верю вам. Но… Боги, я даже не знаю, что сказать. Годрика казнили прилюдно и очень жестоко. Иначе и быть не могло. Город просто сходил с ума. А затем, всего день или два спустя, княжич Камиль объявился. Живым.

У меня сперло дыхание. Перед глазами поплыло. Мне пришлось ухватиться за решетку, когда осознание случившегося захлестнуло меня, как волна.

– Что? – переспросила я.

– Мальчика нашли. Я пока не знаю, как именно. И все это время Правосудие Роза старательно очерняла сэра Конрада перед всеми, кто был готов ее выслушать – в Сенате, в…

Я отшатнулась и замотала головой, словно меня несколько раз ударили кулаком по лицу.

– О чем вы? Что именно она говорила?

Но сэр Герольд мне не ответил. Он резко огляделся, затем обменялся парой слов со своим спутником.

– Пора уходить. Мы и так слишком рискуем.

– Нет… Кровь богов, подождите!

– Мужайтесь, Хелена. Я пришел передать вам весточку от сенатора Янсена. Он просил сказать вам и сэру Конраду, что у вас все еще остались друзья. Они знают, как вас вытащить. Выжидайте и ничего не говорите на допросе. – Он снова огляделся. – Я все передал. А теперь нам пора.

– Подождите! – вновь взмолилась я, но они не остались… и не могли остаться.

Я смотрела, как они гребут прочь по широкой чернильно-черной реке, пока лодка не скрылась из глаз.

В смятении я отвернулась от окна и приготовилась к долгой беспокойной ночи наедине с собственными мыслями.

* * *

На следующий день я трижды получила еду, и больше ничего.

Как и через день.

И в день после него.

Совсем скоро у Императорского дворца собралась толпа. Я слышала, как они кричат, но не могла разобрать слов. Людей становилось то больше, то меньше, и я не сомневалась – они пришли из-за Вонвальта. Время от времени раздавались громкие вопли – кого-нибудь избивали… или даже убивали. Сэр Герольд ведь говорил, что город сошел с ума, и он не ошибся.

Я строила самые безумные теории, то приходила в бешенство, то рыдала от сокрушительного отчаяния. Один раз я представила, как меня выволакивают из камеры и казнят на какой-нибудь площади перед толпой орущих простолюдинов. В другой раз я вообразила, что, пока я сижу запертая в камере, тысячи демонов обрушиваются на Сову, что Керак лежит в руинах, а Клавер, так и не сумевший закрыть портал, давно мертв. Ночь за ночью я проводила без сна, сидя у окна и высматривая внизу сэра Герольда, однако никто так и не появлялся.

И вот в конце концов ко мне пришел посетитель.

Но вовсе не тот, которого я ждала.

* * *

– Мне никогда не нравилась Сова, – с отвращением сказала Северина фон Остерлен, садясь за стол напротив меня. Она была одета в белую блузу и киртл, украшенный черным крестом и головой лани – символом Ордена саксанских рыцарей Храма, – а ее черные как смоль волосы покрывал белый платок. Исчез тот облаченный в доспехи и забрызганный кровью рыцарь, которого я