не менее я успела увидеть, что мы уже отъехали далеко от Зюденбурга.

– О да, – сказала фон Остерлен; впрочем, по тону казалось, будто она была этому совсем не рада. – Я многое повидала в своей жизни, мисс Седанка, особенно будучи маркграфиней Зюденбурга. Но никогда прежде мне не доводилось смотреть на то, как мертвеца возвращают к жизни языческим колдовством.

– Где он? – прохрипела я.

Фон Остерлен пропустила мой вопрос мимо ушей.

– Буду с вами честна, Хелена: я позволила вам провести сеанс лишь по одной причине – потому что не верила, что он к чему-нибудь да приведет. По моим убеждениям, сэр Конрад должен быть мертв, а вас я обязана повесить как ведьму. Но ваш господин и учитель убедил меня в том, что Империя столкнулась со страшной опасностью, которая требует его личного внимания. Кроме того, я не обладаю достаточной властью, чтобы отменить приказ Правосудия, не говоря уже о главе Ордена магистратов.

– Я бы хотела его увидеть, – тихо проговорила я.

– Я приведу его к вам, когда он освободится, – сухо ответила фон Остерлен. – Сейчас он занят. Сэр Радомир сообщил нам о произошедшем. События развиваются быстро.

Она собралась было пришпорить свою лошадь, но остановилась, когда я сказала:

– Подождите. Маркграфиня, прошу вас.

Фон Остерлен снова повернулась ко мне.

– Да?

– Зачем вы отдали мне письмо, если знали, что сэр Конрад жив?

Она вздохнула.

– Ваши отношения с вашим учителем меня не касаются. Однако мне показалось, что вам все же стоит узнать кое-что из того, что было в письме. Подозреваю, теперь, когда сэр Конрад… поправился, он попросит его вернуть.

Я не знала, что и думать об этом, и маркграфиня не стала ждать, когда я соберусь с мыслями.

– Я пришлю к вам сэра Конрада, когда он вернется, – повторила и снова собралась отъехать. Но что-то заставило ее замешкаться. Она чуть повернулась ко мне корпусом, не сводя глаз с дороги.

– Загробный мир… какой он? – спросила маркграфиня, недовольная и смущенная собственным вопросом, этой внезапной слабостью. – Что там, за чертой жизни?

Я ненадолго задумалась и в конце концов сказала:

– Мне не описать его словами.

Фон Остерлен горько усмехнулась и удалилась.

* * *

Время шло. Я лежала в телеге, лишь смутно осознавая, что происходит вокруг меня. Порой кто-нибудь нависал надо мной, предлагая питье. Я глотала воду и болотный эль, реже – терпкое вино. Помню, однажды холодной ночью меня накормили полосками вяленого жилистого цыпленка. Иногда я ела; но чаще всего пища не лезла мне в горло. Солнце всходило и садилось, и в то долгое путешествие я знала лишь одиночество и скорбь.

* * *

Последние годы я почти все дни проводила рядом с Вонвальтом, так что теперь мне казалось, что мы не виделись целую вечность. И хотя на самом деле времени прошло мало, случилось за него слишком многое.

Умер Брессинджер.

Умер Вонвальт.

Клавер становился все могущественнее, и каждый день приближал нас к гибели Империи Волка. Я давно поняла, что мы возвращаемся в Сову, но могла лишь гадать, что случится, когда мы окажемся в столице.

И людей, с которыми я могла бы разделить бремя своих страхов, стало на одного меньше.

Наутро перед тем, как мы прибыли в Сову, я проснулась и обнаружила, что лежу в постели, в комнате на верхнем этаже таверны. Дверь была открыта – видимо, именно скрип петель меня и разбудил. Мое сердце екнуло.

– Сэр Конрад, – выдохнула я.

Он стоял в дверях, одетый как обычно – в свободную рубаху и короткие штаны. Его борода была подстрижена, волосы намочены и причесаны. Более не мучимый заклятием, он выглядел здоровее, хотя, как выяснилось позже, болезнь не прошла для него бесследно. Но в тот миг я подивилась тому, как быстро он вернулся к жизни – его восковая бледность, испарина и осунувшиеся щеки остались в прошлом. Он казался совершенно здоровым, как будто все последние дни только ел, пил и упражнялся.

Слезы заблестели в его глазах; он пересек комнату и заключил меня в грубые, крепкие объятия.

– Моя Хелена, – сказал он. Я столь же яростно прижала его к себе. Не знаю, как долго мы обнимали друг друга; знаю лишь, что любого времени было бы нам недостаточно. Не скрывая слез, мы оплакивали Дубайна и пережитые нами ужасы.

– Как ты себя чувствуешь? – наконец спросил Вонвальт, отстранившись и взяв меня за плечи. – Мы так долго боялись, что ты не поправишься.

Я помотала головой.

– Где я? Куда мы едем?

Сэр Конрад прервал мои расспросы:

– Не все сразу. Вот, выпей немного эля. Ты давно не пила.

Я сделала несколько глотков, но их не хватило, чтобы утолить жажду.

– Дубайн, – начала было я, но замолкла. Мне казалось, что если я заговорю, то разрыдаюсь, а мы и так уже потратили много времени на слезы.

Вонвальт выглядел подавленным.

– Сэр Радомир рассказал мне о судьбе Дубайна. – Он помедлил. – Надеюсь, ты простишь меня, если мы не будем сейчас говорить об этом.

Я кивнула. Долгое время мы сидели молча.

– У меня столько вопросов, – наконец сказала я.

Вонвальт единожды кивнул.

– И я отвечу на них, но, Хелена, у нас не так много времени. Мы остановились здесь лишь затем, чтобы поскорее отправить гонцов с письмами.

Я понимающе кивнула.

– Что произошло? Там, внизу? – Я указала на пол, будто загробный мир находился прямо под нами.

Вонвальт потянулся к своей трубке, но ее при нем не оказалось. Он вздохнул.

– То место называется зиккуратом Амбира. В нем обитает… Ну, тебе известно его имя.

– Я его видела, – вспомнила я, и по моему телу побежали мурашки.

– Знаю. И, Хелена, – сэр Конрад посмотрел на меня и со всей искренностью сказал: – Спасибо тебе.

Я смущенно улыбнулась и ответила:

– Не за что.

Вонвальт усмехнулся.

– Ты совершила невероятное. Хелена, я всем тебе обязан.

От этих слов мне стало неловко. К счастью, несмотря на собственное смущение, Вонвальт это почувствовал.

– Сэр Радомир рассказал, что ты сожгла книги в святилище Керака.

Я резко подняла на него глаза, но во взгляде сэра Конрада не было ни гнева, ни осуждения.

– Да, сожгла, – сказала я. – Мне подумалось, что пусть они лучше сгорят, чем будут и дальше давать Клаверу силы.

К моему удивлению, Вонвальт кивнул.

– Согласен. Более того, когда мы покончим с этим делом, я намереваюсь сжечь многие другие фолианты из Хранилища Магистров. Полагаю, это решение станет для меня последним в качестве лорда-префекта, но мы не можем допустить, чтобы старая драэдическая магия попала в руки очередного безумца вроде Клавера. – Он помедлил. – Сэр Радомир также