– Вот именно, – согласился Аверин. – Понимаешь, Кузя, я сыщик. А на должности главы нужен хороший политик и администратор. Мои же попытки что-то организовать… ты сам видел, что все и всегда шло наперекосяк.

– Но в итоге все заканчивалось хорошо! Мы побеждали!

– Потому что нам везло и у меня хорошие помощники и друзья. Некомпетентный человек во главе такой организации, как Управление, – это еще хуже, чем нечистый на руку.

Кузя хитро прищурился и посмотрел из-под челки:

– Гермес Аркадьевич, так мы же останемся с вами. И я, и Владимир, и Анонимус, и колдун Сергей. Только тетенька императрица в столицу уедет. Но мы ей звонить будем, если понадобится совет. Ну или вместо нее Любаву в команду возьмем, она тоже умная и чародейка.

Аверин покачал головой:

– Нравится мне, Кузя, как ты вопросы решаешь. И я думаю об этом, не торопи.

Он допил чай и направился в ванную. Пора было готовиться ко сну.

Ночью мучительно захотелось пить. Аверин сел на кровати и уже собрался встать, чтобы сходить на кухню за водой, но внезапно почувствовал приступ тошноты, будто накануне перебрал лишнего. Голова закружилась, и колдун чуть было не упал на кровать, но усилием воли все же заставил себя подняться.

Тошнота отступила, но ее сменила пульсирующая головная боль, а жажда только усилилась.

Он что, отравился?

Надо дойти до кухни. Аверин встал, нащупал ногами тапки и направился к выходу из спальни.

Каждый шаг давался с таким трудом, словно на ногах у него были надеты свинцовые башмаки. А воздух стал густым, как кисель, и сопротивлялся не только движениям – усилие приходилось делать, чтобы просто его вдохнуть.

Аверин остановился у стены, оперся на нее спиной и ощупал грудь. Сердце вроде билось ровно и не болело. Значит, не инфаркт. Может, у него инсульт? Надо позвать Кузю. Что бы это ни было – неплохо бы вызвать врача. Он открыл рот, но не смог издать ни одного звука. С трудом подняв руку, он коснулся лица – кожа была покрыта липким холодным потом.

Где же Кузя? Он ведь должен уже почувствовать, что хозяину плохо.

Аверин с трудом отлепился от стены и открыл дверь. Еще несколько тяжелых шагов – и он в гостиной. Надо дойти до телефона. Голова взрывалась болью. В висках пульсировало, он чувствовал, как его бросает то в холод, то в жар.

Нет, сначала воды. Чтобы стало чуточку полегче.

Он повернул к кухне, но вдруг понял, что двери нет – на ее месте виднеется гладкая ровная стена.

Аверин остановился, сжал пальцами виски и часто заморгал. А потом зажмурился изо всех сил. А когда открыл глаза – дверь появилась на привычном месте.

Он зашел, схватил со стола стеклянный кувшин с водой и начал жадно пить. Стало немного лучше, но жажда не унималась. Он взял кувшин с собой и вышел из кухни. И замер, стоя на пороге и с трудом удерживая тяжелый сосуд в руках.

Свет уличных фонарей освещал человеческую фигуру в его кресле.

– Вы… – выдохнул Аверин. – Как вы сюда попали?

– А я уже подумал, что вы не заметите меня. – Голос дива звучал насмешливо и отозвался в голове Аверина новой вспышкой боли.

– Что вы со мной сделали?.. Раньше… такого не было… – Руки колдуна задрожали, и кувшин выскользнул, но не полетел, а медленно поплыл вниз. Див внезапно оказался совсем рядом и заглянул прямо в глаза, причем в его взгляде Аверину почудилось беспокойство. И тут за спиной раздался отчаянный крик Кузи:

– Отпусти его! Ты же его убиваешь!

Императорский див отпрянул и снова вернулся в кресло:

– Плохо, очень плохо… я не думал, что так выйдет, когда пытался связаться с вами. Я не хочу причинять вам вред. Вам нужно впустить меня, и мы поговорим.

Перед глазами вспыхнул яркий свет, будто бы взорвалась горящая лампа, ноги Аверина подкосились, и он начал падать. Медленно, вместе с кувшином, куда-то в темноту. В этот миг за плечи его схватили горячие руки, и он снова услышал голос Кузи:

– Он ушел. Он ушел, Гермес Аркадьевич.

Аверин вздрогнул и проснулся. Кузины глаза светились в темноте, хотя див был в человеческой форме. И он действительно сжимал плечи колдуна своими руками.

– Проклятие… кажется, я в порядке. – Аверин пошевелился и понял, что лежит на промокшей от пота скомканной простыне. Одеяла на нем не было, видимо, он скинул его во время кошмара.

Кузя отпустил его, и Аверин сел, вытирая рукой со лба холодный, как во сне, пот.

– Как вы?

– Спасибо, Кузя, нормально. Это просто был дурной сон.

– Да какой сон? – Кузя подскочил на кровати. – Он влез в ваш разум! Каким-то образом…

– Что?! – Аверин почувствовал, как по спине пробежал холод. – Ты хочешь сказать, что Императорский див каким-то образом пробрался в мой сон? Но как ему это удалось? И зачем?..

«Впустите меня».

– Он сказал, чтобы я его впустил… – нахмурившись, проговорил Аверин. – Что это может значить?

– Сюда? Из Пустоши? – Кузя сполз с кровати и уселся на свой любимый подоконник.

– А ты не слышал его? Мне показалось, что ты тоже был там.

– Я был тут. И видел, что он с вами делает. Думаю, он пытался поговорить. Но вам стало от этого плохо. Очень плохо. Пришлось его прогнать.

Аверин едва различал в темноте лицо Кузи, но был уверен, что сейчас тот самодовольно улыбается.

– Это что ж выходит, мне теперь надо опять к брату ехать? – Аверин вздохнул. – Вряд ли он пытался связаться со мной просто от того, что соскучился. Но как он… – Колдун провел по руке, где еще довольно болезненно ощущался глубокий порез самурайским мечом. Швы носить минимум неделю.

А что, если…

– Кузя, я попробую вызвать его прямо из дома. Возможно, если я открою коридор, он сумеет настроиться на мою кровь. Физическая форма этого дива не распадается, как у других, возможно, он узнает мою кровь.

Кузя соскочил с подоконника:

– Вы же опять себя резать собираетесь? Мне в клетке посидеть? Я, конечно, могу сдерживаться, но это не так и просто. Но вы уверены? А вдруг придет какой-нибудь другой див и сожрет вас?!

– Не надо в клетку. Я не буду делать разрез, нужна всего пара капель. Просто на всякий случай подожди за дверью, пока я буду раскручивать алатырь.

Аверин набрал крови шприцем и, полив ее на алатырь, произнес заклинание и раскрутил звезду. И не успел он поежиться от холода Пустоши, как посреди алатыря появился див. Аверин еще толком не разглядел демонический облик, как его гость обратился человеком