— Я лишь пытался восстановить справедливость! — вдруг выкрикнул он. — Вилеей тысячелетия правили светлые эльфы! Вы не можете обвинять меня в том, что я предал королевскую власть. Я остался ей верен до конца! И я бы победил, я бы смог все исправить, если бы не Вистерион, этот хриссов чернокнижник, умудрившийся так не вовремя пропасть… Я бы смог вас остановить, Вилея бы снова расцвела…

— Знаешь, Советник, — устало прервал я его истеричные бормотания, — ты заставил меня понять одну вещь. Королевская власть сама по себе не имеет абсолютно никакого значения. Она может быть в руках идиота, безумца, мудреца, тирана или благодетеля. Это не важно. Что действительно важно — защищать то, что любишь. Я люблю своего брата. И Вилею. И никому не позволю причинить им вред. И не важно, кем я себя считаю и являюсь, наемником, рабом или принцем.

Я шагнул вперед, герцог испуганно отшатнулся.

Протяжный, полный ужаса крик растаял в воздухе, оставив после себя звенящую тишину.

Тишину?

Я перегнулся через башенный зубец, отыскивая взглядом главную площадь.

Все было тихо. Не звенели мечи, не кричали раненые, не грохотали заклинания. Я видел, как маленькие фигурки суетятся на площади, убирая тела. Как темной рекой толпа жителей тянется по улицам Верхнего города, чтобы узнать, что происходит. Как на балкон, поддерживаемый Реном, вышел Вел.

Все закончилось. Мы победили.

Мы. Победили.

Я вытер кровь со щеки и криво усмехнулся.

Дворец оказался непривычно пустынен и тих. Мои шаги гулко разносились по коридорам, где местами валялись тела погибших. Многие вещи были разбиты и заляпаны кровью. Я чувствовал, как странно, как непривычно после всех сумасшедших месяцев никуда не торопиться, никуда не бежать и даже просто не иметь ни малейшего представления, что делать теперь. Я не очень-то обращал внимание, куда иду, и лишь, толкнув дверь в тронный зал, понял куда и зачем.

Зал тоже пустовал. Тело посла исчезло. Наверное, несмотря на многочисленные ранения сковородой, он был еще жив, и его поспешили запереть. А вот Саэл все так же лежал неподалеку от главного входа.

Я перевернул его на спину. Лишенный жизни взгляд равнодушно уставился в потолок. Я был всего лишь учеником его господина, меня порой бесконечно раздражало его присутствие и невозможность отделаться от нотаций по поводу моего неблагородного поведения. Даже не помню, одарил ли я его хоть одним добрым словом за все это время? А он отдал за меня жизнь. Не раздумывая.

Ты — принц, настойчиво напомнил внутренний голос. Первый темный эльфийский принц за всю историю существования Вилеи. И быть им — это не только бесконечные обязанности, от которых ты так старательно убегал. Это еще и ответственность. За тех, кто в тебя верит. Для кого ты — это будущее. Будущее, которого они ждали так долго.

Вот что Саэл пытался до меня донести все это время. И то, что я смог понять слишком поздно.

Не знаю, сколько бы я так просидел, глядя в пустые бледно-карие глаза, если бы не появился Гил.

— И ты тут, — удивленно выдал он, подходя ближе.

— Как там дела? — бесцветно поинтересовался я.

— Наших вообще-то теснили, к страже подошло подкрепление. Но в последний момент им с тыла вдруг ударили непонятно откуда взявшиеся человеческие маги и несколько головорезов. А когда на мостовую перед гвардейцами красочно плюхнулось тело герцога, то они окончательно перетрусили и сдались. Маги передали тебе привет от Мефисто и что-то там про кошачью взаимопомощь и свалили туда, откуда пришли. Привалила толпа народу с вилами, не сильно, правда, понимающая, кого и за что бить, но благо тут Велимир показался, произнес пламенную речь, всех успокоил и свалился в обморок. С ним сейчас вампиры. — При этих словах я кое-что вспомнил, открыл было рот, но Гил меня опередил: — Киа жива. Она этого мага уделала по самое не хочу, еще долго будете стены оттирать. Правда, поговаривают, что теперь среди оборотней выбирают добровольца ей на съедение, так как их кровь ближе к человеческой, чем эльфийская. Рен нашел свою женушку, но пока искал, поломал все двери в подземелье, придется вам новые ставить…

Гил замолк. Я сглотнул и задал мучающий меня вопрос:

— Многие… погибли?

Полуэльф помолчал. А потом медленно кивнул, но, видя мое меняющееся лицо, быстро произнес:

— Ты только не подумай! Тебя никто не винит. Наоборот. Марин так вообще тебе там такие дифирамбы поет, что впору заливать тебя в бронзу и устанавливать посередь главной площади. Но пока решили ограничиться праздничным ужином в твою честь. На кухне уже вовсю работа кипит, пришлось сковородку отдать…

При этих словах мои губы невольно, пусть и самую малость, дрогнули:

— А ты сам-то что тут забыл?

Впрочем, мог бы и догадаться.

Гил неловко кашлянул.

— Там всех погибших на закате собираются по очереди сжигать, а я подумал, что Саэл… ну… все-таки…

Ты убил моего друга, тварь!!!

Я кивнул и поднял тело эльфа.

— Я знаю одно место. Идем.

Следующая пара недель слилась для меня в сплошную череду беготни и множества вопросов, каждый из которых был сверхсрочным, чрезвычайно важным и требующим решения еще позавчера. Вел, успокоив разбушевавшуюся толпу, посчитал, что на этом его королевский долг выполнен, и до сих пор благополучно симулировал полную немощность, посмеиваясь над моими жалкими попытками управлять государством. А когда я прибегал к нему за советом, неизменно притворялся крепко спящим. Что ж, мстительность у моего братца на высоте. Есть, правда, подозрения, что совесть у него тоже имелась, как и чувство ответственности, потому что после ко мне неизменно прибегал кто-нибудь из его приближенных с постигшим его «внезапным озарением» насчет решения вопроса.

Дел и впрямь было невпроворот. После того как провели чистку предателей, Вилея лишилась восьмерых из пятнадцати членов Совета. Число королевских гвардейцев уменьшилось вдвое, и то большинство оставшихся участвовали в заговоре, так что мы с Марином до сих пор сомневались, а не распустить ли гвардию вообще к хриссу. Все придворные маги поспешно ретировались сразу после поражения, так что на данный момент за магические дела дворца и Талиона вообще отвечали вампиры, любезно согласившиеся остаться на неопределенный срок. И то, поди, лишь потому, что Киа все еще толком не поправилась.

Рен, разнеся подземелья в поисках Севриль, выпустил на волю не только несчастных жертв несостоявшегося государственного переворота, но и несколько настоящих преступников, ожидавших там казни или отбывающих заключение. Среди них оказался глава самой крупной воровской шайки Талиона, знаменитый маньяк-убийца, расчленивший на кусочки нескольких невинных дев, и самый известный в городе похититель овец. Любопытно, что последнего держали в темнице, только чтобы выяснить, куда он этих овец дел, потому как властям так и не удалось обнаружить, где были упрятаны три сотни блеющих созданий.