анализа они категорически неуместны. «Как устроен мир?»  – это вопрос к науке, «Зачем, почему, откуда и куда движется мир?»  – вопрос к религиозным философам и проповедникам.

Сравнивая науку и религию, следует, в частности, сравнивать соотношение разума и веры в этих отраслях культуры. В науке преобладает разум, но и в ней имеет место подобие веры, вернее, предположительное доверие, без которого ученому трудно было бы приступить к научному исследованию и еще труднее оставаться в нем. Невозможно «собственноручно» подвергнуть экспериментальной проверке все научные результаты, полученные другими исследователями. Ученые выработали правила (например, тщательный отбор и рецензирование публикуемых статей), позволяющие максимально повысить уровень взаимного доверия, но оно при этом остается доверием, то есть чувством, похожим на веру.

В то же время разум и рациональные обоснования веры и бытия Бога привлекаются в теологических исследованиях (этому посвящен раздел основного богословия – апологетика). Чтобы доказать существование Бога, традиционно применяются космологическое доказательство, телеологическое доказательство, нравственное доказательство и онтологическое доказательство. Основываются эти доказательства, соответственно, на космологии, на мироустройстве, на нравственном законе и на идее абсолютно совершенного (или необходимого) Существа[3]. При всех весьма изощренных и небесполезных с философской точки зрения доказательствах бытия Божьего этот вопрос продолжает оставаться вполне живой отраслью интеллектуальных упражнений, потому что на свет пока не родилось окончательное доказательство, которое примирило бы всех. (Третий раз повторю сказанное в главе Бог и вера: если кому-то когда-нибудь удастся доказать существование Бога и это станет научным фактом – все религии исчезнут в тот же миг: верить будет не во что и не в кого, будет уже не вера, а знание.) Моя точка зрения по этому поводу «доказательств существования» такова: поиск рационального доказательства бытия Бога есть форма неверия в  Него. Я придерживаюсь радикальной позиции: либо есть религиозная вера – и тогда никакие доказательства не нужны и даже вредны, либо веры – в ее искренней и благодатной простоте – нет, а стремление «верить» заменено стремлением «доказать». В некотором смысле эта позиция близка высказыванию Тертуллиана: «Верую, ибо абсурдно». «Абсурдно» в  этом высказывании следует воспринимать не как синоним чепухи и ерунды, а как невозможность логического доказательства.

Огромную путаницу вносит поверхностное понимание того, что является результатом познания. Самоочевидный, но неточный ответ: результатом познания является знание (см. Знание). С этим можно согласиться лишь в одном случае: когда речь идет о научной форме познания. Но мы различаем и пользуемся несколькими формами познания: научной, философской, художественной, мифологической (религиозной)… Важно понимать, что результатом художественного познания является не знание, а эмоция, чувство. Эмоционально-чувственные впечатления не следует называть «знанием». То же самое относится к религиозному познанию: результатом религиозного познания становится религиозное чувство, эмоция. Однако нередко, в том числе и в научной литературе можно встретить утверждения о существовании «религиозного знания». Это неверное утверждение часто маскируют вполне верным: ссылкой на огромный корпус сведений, текстов религиозного содержания, постижение которых дает знание. Дает, конечно, но это не религиозное знание, а знание религиозных текстов, обрядов, истории религии и пр.

Только такое – аккуратное и выверенное – пользование понятием «знание» (см. Знание) позволяет бесконфликтно развести формы познания и получаемые результаты по своим предметным областям. Каждая из этих областей нам необходима, каждая ценна. Человек постигает окружающий мир всеми органами чувств, формируя сложные, комплексные образы картины мира, позволяющие ему выживать и жить, адаптироваться к природе и преобразовывать ее, осознавая свои возможности и ограничения.

Картина мира – важное понятие, о котором надо непременно иметь общее представление. Картина мира есть у каждого человека, даже если он не знает об этом и не знает, что это так называется. Сумма наших представлений, знаний, эмоционально-чувственных (в том числе и интуитивных) ощущений об устройстве мира, о человечестве, о нашем месте и роли в мироздании, о смысле жизни складывается в то, что называют картиной мира. Наша индивидуальная картина мира всегда полна противоречий, она даже не соткана из разных сведений (ткань – система взаимосвязанных нитей), а скорее напоминает свалку из всякой всячины. Полезно время от времени о ней думать, что-то упорядочивать (см. Мировоззрение). И всегда важно не забывать: научная картина мира – строгое понятие, она сформирована на основе научных знаний. Наша с вами индивидуальная (она же – реальная или актуальная) картина мира – смесь (чтоб не сказать – мешанина) самых разных сведений и эмоционально-чувственных образов и ощущений.

Сказанное указывает на формат, в котором наука и религия не только могут сосуществовать, но и должны взаимодействовать, сотрудничать. Сотрудничать не только ради познания окружающего мира, но и ради социальной гармонии. В обществе есть как верующие, так и неверующие. Их взаимодействие составляет социальную проблему (порой очень острую, мешающую жить и развиваться и тем и другим), которую и науке и религии надо решать совместно. Основой этого решения является разъяснение того, что у науки и религии разные предметные области, разные формы и цели познания и что это не конфликт, а многообразие способов, которым человек познает сущее. Полагаю и надеюсь на то, что гармония рационального и иррационального в человеке и в обществе достижима.

Наука – это не только система знаний и методов, но и отрасль, система организации научной деятельности. Важно всегда иметь в виду и не путать научное знание как таковое с деятельностью институтов и ученых. Разговор о современной системе организации научных исследований – в мире и в  России – в моем исполнении довольно быстро свернет на критическую стезю. А мне сползать на нее здесь не хочется.

Неизвестное

См. также Знание. Как бы слышу голос читателя: «Здорово это вы придумали, хитрый автор, писать о неизвестном. Не мошенник ли вы, любезный?» Отвечу: сами сейчас – после прочтения – решите…

Вопрос сразу в лоб: влияет ли на вас неизвестное? Волнуетесь ли вы, ожидая встречи с неизвестным? Может ли вас страшить неведомое, неизвестное? Хотите ли вы, чтобы неизвестное стало известным (или же наоборот: никогда и никому не стало известным)?

Мой ответ: неизвестное на нас влияет; волнения, кажется, уже нет; постигать неизвестное по-прежнему хочется.

Еще один дурацкий вопрос: существует ли неизвестное? Ответ: ну, если влияет, то существует… Существует либо как объективная материальная реальность, либо как нечто воображаемое – но существует. Некоторые размышления о разных формах и видах существующего, «сущего»  – в статье «Бытие».

А коли так, то надо же как-то научиться работать с этим неизвестным, взаимодействовать с ним так, чтобы не нанести себе вреда, а принести пользу. Вы где-нибудь читали о подобном, о «работе с