что с тобой не так? Почему вечно нужно идти наперекор здравому смыслу? – Анри с непониманием смотрела в его сторону.

– Если бы я поступала иначе, ты был бы уже мертв – злобно сказала и плюхнулась на диван.

– Как ты не понимаешь, что всё что с тобой произошло это просто совпадение, глупая случайность. Это не был какой-то разработанный план, ни намека на это. То, что тогда нам помог выбраться Мерсад, что тебя не разорвало на кусочки взорвавшейся миной, что мы в принципе проехали очень много и не наткнулись на другие мины. Всё это совпадение, тебе просто повезло, но не всегда будет так везти, понимаешь и рано или поздно твоя вероломность закончится очень плохо – Ник придвинул стул к дивану, сел и продолжил – но тебе каждый раз нужно рисковать, как будто у тебя какой-то пунктик на этот счет.

– Ты забыл упомянуть, что если бы мы вышли там из-за угла как ты и планировал, то аккурат бы уперлись в Раук, тоже, по-твоему, совпадение? – Ник опустил голову и обхватил руками, он не понимал, как такие вещи были для нее не очевидны.

– Да, не более чем совпадение, да даже если бы мы с ним встретились, он бы ничего не сделал, убивать сразу двоих сложнее, как минимум шуму было бы больше, а этого ему не надо. Он ходит и выискивает одиночек, иначе бы не был так аккуратен. Да дело даже не в этом. Любой здравомыслящий человек имея возможность свалить отсюда, сделал бы это не задумываясь, тем более, тот кто уже насмотрелся на смерть, но не ты, тебе прям надо быть в гуще событий и тянуть за собой других – Ник умолк, идея о её влюблённости в Мерсада вернулась в голову и готова была сорваться с его уст. Анри злобно смотрела на него, потом подтянула ноги на диван, чтобы было теплее. Его аргументы были убедительны, но признавать этого она не хотела – ты понимаешь, что это не синдром спасителя, это чистой воды эгоизм, когда о тебе заботятся окружающие, а ты отметаешь их мнение и полагаешься только на свои бредовые идеи. Тебе плевать на всех, у тебя есть какая-то своя цель в этом всем, о которой я пока не знаю, но ты упорно движешься к ней. У меня есть, конечно, предположение, но я в нем не уверен.

– Эгоизм? Тащить тебя с полей это, по-твоему, эгоизм? Будь я эгоистом, то прыгнула бы в первую же машину и умчалась в закат. То, что я переживаю и волнуюсь за Мари – это эгоизм? Мелине я сразу сказала уходить, даже не понимаю, зачем она бегала вместе со мной. Так, где здесь твой хвалёный эгоизм? – Анри разгорелась для нешуточного скандала, но и Ник уже натерпелся от неё, да и не привык огибать острые углы.

– Сам факт действия – нет, не эгоизм. Ты меня вообще слышишь? Я о том, что тебе плевать на чужое мнение, ты вообще его в расчет не берёшь – молчание повисло в кабинете. Анри задумалась, она была не из тех, кто агрессивно реагирует на критику, тем более, когда она обоснована, как бы не хотелось ей доказать свою правоту, доля правды в словах Ника была.

– Да, отчасти ты прав, просто я так привыкла, не знаю, тут не то, чтобы эгоизм, я слышу и прислушиваюсь к людям, здесь наверно больше уверенность в себе, что я обязательно выгребу, чтобы не случилось. Понимаешь? – голос её уже потерял былую жесткость, она заглянула в глаза Ника, но тот не изменился в лице – и страх. Все мы кого-то потеряли, и я боюсь терять снова, боюсь, что, если не сделаю всё что в моих силах, рядом уже вообще никого не останется, а у меня, итак, никого нет – огорченно добавила она – все мои в Туринии, а ты сам знаешь, что она оккупирована уже почти год, год, понимаешь? Да за это время не то, что расстрелять, на их могилах уже цветы должны были расцвести. Но я, боже, как это глупо, я всё ещё верю, что они живы, поэтому наверно цепляюсь за тебя, ты живое доказательство того, что удача может годами сопровождать человека, будто кто-то его оберегает. Это просто мои суеверия, даже не знаю, как сказать, но если ты умрешь, то надежда, что я ещё когда-нибудь увижу сестру, родителей, друзей, она тоже умрёт – Ник понимал её, каждый в этой войне цеплялся за что-то своё, а иначе утонишь.

Первый год Ник цеплялся за мысль о доме, о матери, он хотел жить, лишь потому что знал, что глубоко виноват перед ней и должен был искупить свою вину. Вера в то, что он вымолит прощение и его отпустят, тогда ещё жила в его сердце и он боролся, делал всё, чтобы выжить. Потом письмо с сообщением о смерти матери, быстрой, безболезненной, но смерти. Нику нужно было время, чтобы осознать это, он долго не верил в случившееся, пытался связаться с роднёй, которая всячески избегала контактов с ним, но он так всех достал своими письмами, что в итоге, один из его двоюродных братьев попросил аудиенции с заключенным. Ник был в не себя от радости, когда увидел знакомое лицо, которое было отнюдь не радо встрече. Маленькая комнатка для посещений, была оборудована двумя обшарпанными стульями и столом по середине.

– Твоя мать мертва и прекрати писать родственникам. Мало того, что ты её в могилу загнал, так хочешь, чтобы нас всех пересадили? – брат, взрослый мужчина тридцати лет, ходил из угла в угол крошечной комнатки – Что молчишь? Мать всю жизнь на тебя положила, а ты такое устроил, ты вообще думал головой, когда пошёл на это? А теперь влип и нас за собой тянешь, знаешь, сколько раз к нам уже следователи приходили? Я даже уже счет потерял. После того как ты сел, они наведывались конечно, но после твоих писем, теперь наш дом для них постоялый двор. А у меня жена и дети, работа, не закрытые кредиты, ты думаешь мне есть дело до тебя? Сам знаешь, что сейчас в мире творится, не ровен час, и меня призовут, надо сидеть тише воды, ниже травы, а тут на тебе, письмо с первой линии от политического заключенного. Спасибо, услужил – Ник следил глазами за суетившимся братом, когда-то они были близки, вместе играли на заднем дворе, в те времена, когда их дома были