Потом была еще самая дальняя, третья линия, а в восьмидесяти километрах от нее – порт. Порт, который ежечасно засасывал на орбиту сотни беженцев. Люди проигрывали войну за этот мир, причем проигрывали уже много лет подряд. Оставалось у них всего-то несколько сотен тысяч квадратных километров, остальное пространство уже закрывали тучи. Тучи, присутствие которых проигнорировали двести лет назад, когда планета была открыта. Тучи, которые исчезли, развеялись, словно дурной сон, когда через пятьдесят лет на планету высадились первые колонисты. Тучи, которые вновь появились тридцать лет назад из ниоткуда, пожрав один городок и неудержимо разлившись по всей планете. А из тех туч вышли они, калехи и их армия. Не было никакого формального объявления войны, никакой стартовой точки конфликта, которая дала бы хоть малую надежду, поскольку конфликт, формально начатый, в какой-то момент можно формально завершить. И потому еще, что объявить войну – значит найти общий язык, на котором это удастся сделать. А тут даже название для чужих взято было от местности, где их впервые встретили. Новая Калехия – шахтерская дыра, которая навсегда вошла в историю человечества. Как и ее сто тридцать два обитателя.

Полковник Стэнли Кон-Кавафа на миг прикрыл глаза и сильно нажал на переносицу большим и указательным пальцем. Теорий насчет чужих было множество, от наиболее очевидных – что они автохтонные обитатели планеты, которые спрятались от людей, а теперь пытаются отбить свой мир, – до тех, что утверждали, будто отворились адовы врата и близится сам сатана со своей армией. Теория о местном происхождении калехов рухнула после исследований первых же тел. Было у них по шесть конечностей, в псевдохитиновых панцирях своих напоминали они трехметровых улиток и, что самое важное, панцири эти необходимы были им, чтобы выжить на поверхности планеты. Без них умирали за несколько минут. И поэтому, чтоб им сдохнуть, не могли быть местными.

Утверждения, что здесь приходится сражаться с легионами падших ангелов, полковник вообще в расчет не принимал. И даже тот факт, что депрессионная волна часто отступала перед молитвой – был ли это христианский катехизис, цитирование Торы или буддийские мантры, – не принимался им в расчет. Чужие – это чужие, и победить их можно даже вопреки их самоубийственной тактике. Забудьте о картах с планами, сложных стратегиях, установке целей второго и третьего плана. Калехи просто выбирали себе участок фронта и выплескивались со своих позиций. Никогда не отступали, никогда не пытались маневрировать, использовать тактические хитрости либо уловки. Просто перли вперед – и либо удавалось всех их перебить, либо они захватывали очередной участок планеты, над которым вскоре начинали собираться тучи, ослеплявшие все детекторы людей. И делали это уже столько раз, что казалось, резервы у них совершенно бесконечны. Но время от времени их удавалось, несмотря ни на что, задержать.

Разве что был на их стороне Абандалакх.

Один из лейтенантов откашлялся.

– Вторая линия. – Мониторы показывали следующую линию окопов. – Волна прошла, Абандалакх доберется туда через тридцать восемь минут, калехи держатся рядом с ним, имеем запас времени, господин полковник. Пехота уже просыпается.

«Благодарение Богу под всеми Его именами за то, что чужие, похоже, и сами восприимчивы для волны магхостов», подумал Кон-Кавафа, глядя на встающие с земли фигуры. Чужие никогда не шли вместе с волной, но оставляли себе минут пять резерва. Пять минут, чтобы поставить на ноги людей, которые, погруженные в наркотическое одеревенение, вынуждены были сражаться с собственными демонами. Эта забава – превратить кого-то в овощ, а через четверть часа возвратить ему за несколько минут функции машины для убийства – превращала мозги солдат в губку. Легкие, почки, печень и прочие внутренности тоже. После года на фронте ни один не имел и шанса сделаться донором.

Или отцом.

Что, собственно, значения не имело, поскольку средняя продолжительность жизни пехотинца составляла тридцать шесть дней.

– «Тушканчики» на месте. Начинаем эвакуацию.

Третью линию эвакуировали заранее, второй пришлось подождать, поскольку часть солдат уже приняла оглупители. Но вычислили, что хватит времени разбудить и забрать людей между уходом волны и появлением тварей.

Он включил динамик из комнаты командования.

– Статус Бешеного Коня? – Генерал говорил тихо и спокойно. Или он получил из штаба утешительные новости, или принял несколько рюмок.

– Системы стабильны. Тактическая ситуация распознана. Принят уровень риска.

– План?

– Оборона лагеря. Битва вплоть до победы. Он и двадцать два пустышки.

На секунду воцарилась тишина. Эта секунда нужна была полковнику, чтобы вспомнить, что не так с числом пустышек. Его командиру – тоже.

– Вид на посадочную площадку. – Кон-Кавафа снова услышал тихий и спокойный голос старика, звучавший вроде бы так же, но – по-другому. Словно генерал репетировал команды для расстрельного взвода.

Пустое. Лейтенант Малендоф, кем бы ни был раньше, теперь представлял из себя лишь несколько кусков окровавленного мяса. Капрал Ханако – если это был он – как раз, полуголый, выплясывал вокруг лежавшего перед транспортником тела и размахивал окровавленной саперной лопаткой. Кажется, на шею себе он намотал кишки лейтенанта.

– Откат последних двадцати минут.

На экране крупным планом был виден разогревающий моторы транспортник. Клубы дыма заслонили его на миг, и именно тогда, как услужливо подсказала память полковника, они заметили Абандалакха – и все мониторы заполонила эта тварь.

– Ускоренный просмотр. – Спокойствие и самоконтроль генерала начинали пугать.

Облако быстро развеялось. Дверь кабины распахнулась, и две маленькие фигурки спрыгнули на стартовую площадку. Выглядели почти смешно, когда бегали туда-сюда вокруг машины, подскакивая и размахивая руками. Наконец добрались до двигателя и подняли кожух.

В этот момент часы в углу экрана изменили цвет на красный. Предположительное время прихода магхостов.

Полковник моргнул, и одна фигура пропала из его поля зрения. Вторая по-прежнему была здесь, наполовину забравшись под кожух двигателя. Определить звание по штанам и берцам полковнику не удалось.

Взгляд на циферблат: четыре минуты после прихода волны. Удивительно, что механик столько выдержал, исправляя поломку. Разве что одновременно молился. Его товарищ – сейчас было понятно, что это лейтенант Малендоф – появился, держа в руке саперную лопатку. Замах и удар – на корпусе машины появляется царапина, просто отлетевшая краска, «Локи» – скотинка, бронированная не хуже танка, это ему не повредит. И тогда капрал выскакивает из-под кожуха двигателя. Снова погоня вокруг транспорта, один бегает, ударяя лопаткой по чему придется, второй – за ним, а потом – уже он убегает, уворачиваясь от хаотически раздаваемых ударов. Все в ускоренном темпе, но без звука, добавь сюда аккомпанемент фортепиано – вышла бы неплохая комедия положений. Взрывы смеха раздавались бы, даже когда обе фигурки наконец сплелись в смешном вроде-танце вокруг черенка лопатки в потных руках. Наверняка хохотки стихли бы с первым фонтаном крови, который плеснул из бока, разрубленного мощным, полным ярости ударом. А с каждым следующим зал наполняли бы все более громкие вопли ужаса. Потому что, когда ползают, заслоняя голову обрубком ладони и волоча за собой кишки, – совершенно не смешно. Даже если смотришь на это при шестикратном ускорении.