Когда капрал намотал вокруг шеи кишки командира, красные цифры показывали десять минут, пятьдесят восемь секунд.

– Хватит. – Картинка вернулась к начальной позиции – к капралу, танцующему на взлетной площадке вокруг кровавых останков. – Полковник Кон-Кавафа, прошу сообщить командиру подразделения, что сержант Миллер должен поднять транспорт и направить его за третью линию на аэродром Меридо. В остальном эвакуация без изменений.

Сержант Миллер. Устанавливая связь с командиром Второй, Стэнли Кон-Кавафа невольно глянул за матовое стекло, отделявшее генерала от остального штаба. Этот сукин сын Маннис одним глазом наблюдал за происходящим на взлетной площадке, а другим – проверял, кто из солдат второй линии имеет лицензию пилота. Потому что новые пустышки слишком ценны, чтобы их оставлять. Земля больше не пришлет оборудование, а значит, и речи не может быть, чтобы оставить их на пути Абандалакха.

– И пусть кто-то займется капралом. Быстро.

И все. Пусть займется. Кон-Кавафа тоже знал неписаный закон фронта. Если магхосты выжрали тебе мозг и ты сунул себе ствол в рот, ты был супер. Но если ты начал гробить приятелей, пеняй на себя. Получишь пулю, даже если волна уже прошла. Толку на фронте от тебя не будет, а в порту ни у кого нет времени на эвакуацию безумцев.

«Прощай, капрал Ханако, – подумал полковник, отдавая приказы. – Крутой сукин сын, который чинил двигатель, даже когда инопланетные демоны кусали тебя за пятки. Надеюсь, у тебя все получилось».

* * *

– Сестра? Я слышал, что открывалась дверь.

Она посмотрела на капрала и сразу поняла: он был уверен, что она не вернется. Почувствовал каким-то странным солдатским инстинктом, что именно обещает открытие двери, думал, что оставят его одного, на верную смерть. Во взгляде его была смесь надежды и удивления. «Зачем ты вернулась?» – спрашивал он взглядом, и поэтому она сказала то, что сумела придумать, стоя у железного колеса и слушая, как уходит сержант.

– Сержант предложил прислать все-таки кого-то в помощь, на всякий случай. Но я не впустила его, хоть он и вспоминал что-то о трибунале. К счастью, монашки ему не подчиняются. – Она улыбнулась широко, но сразу же стала серьезной. – Мне не нужен здесь кто-то в броне и с оружием, кто-то, кому не помогут оглупители.

– Разозлился? – Новак ответил ей улыбкой.

– Не знаю. – Она невинно захлопала ресницами. – Я не поняла и половины того, что он мне говорил. Что значит: «гребаный пингвин»?

Солдат расхохотался от души и словно помолодел на несколько лет. Она глянула на часы. Три минуты. Начнут слишком поздно.

– Ладно, капрал, хватит. Ты готов?

– Да. Да, сестра.

Она прикрыла глаза, сжала пальцы на шнуре четок.

– Верую в Бога-Отца всемогущего, Создателя земли и неба, и в Иисуса Христа, Сына Единого Бога…

Кредо лилось с ее губ, и капрал Эдвард Новак присоединился к ней на третьем слове, уже не заикаясь и не прерывая себя. Она ознакомилась с его данными, он был воспитан в католической семье, самой обычной, однако после вспышки войны с калехами большинство религий пережили ренессанс. Для него это закончилось записью в министранты[22] – поскольку были туда записаны все мальчики в классе – и к ускоренному помазанию, поскольку родители всех детей принуждали к этому священников. В конце концов, если можно было отразить психошизоидный приступ, обращаясь напрямую к Богу, то Он должен был существовать и вести чад Своих к победе.

Просто как палка.

– Отче наш, сущий на небесах, да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя… – Первая молитва всегда была для нее важной, поскольку задавала ритм всем остальным.

И конечно же, пробуждала воспоминание.

Потом выяснили, что депрессионную волну вызывали странные военные машины калехов, напоминающие огромных слизней, скрещенных с паровозами. Говорили о сбоях в работе височных и затылочных долей, о модификации нейронов среднемозговой части и о всякой такой чепухе. А на самом деле никто понятия не имел, каким чудом волна проходит сквозь персональную броню, сквозь защиту боевых машин, радиационные щиты и стены бункеров, способные выстоять при близком ядерном взрыве. Также никто не знал, отчего солдаты начали называть ее «волна магхостов». Но название оказалось коротким, легким для запоминания и точным. «Идут магхосты», «магхосты его достали». Емко, метко, страшно. И наверняка лучше, чем «„пустышкам“ пришлось его застрелить, а то он перебил половину взвода», «вложил взведенную гранату под броню и кричал, что нужно перебить червяков, которые по нему ползают», «откусил себе язык и захлебнулся собственной кровью».

А проблемы с центральной нервной системой приводили именно к таким результатам. Но если атаке на ЦНС невозможно противостоять, нужно ее на время атаки отключить. А если она суть водянистая взвесь, то следует сделать это фармакологически.

Фронтовая легенда гласила, что первым оглупителем была бутылка смаги на шестьдесят оборотов.

После научного объяснения феномена волны магхостов религиозность среди колонистов пошла на спад. Солдаты по-прежнему носили крестики на шее или зеленые повязки на лбу, но война утратила привкус крестового похода. Стала сперва обычным желанием победить врага, потом – удержать его, а несколько последних лет – битвой хотя бы за мизерный шанс бегства.

– Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою…

Но молитва осталась. Молитва, мантра, цитирование сур Корана. Кое-кто говорил о введении мозга в состояние, приближенное к фазе NREM[23], в которой магхосты не могли нарушить его работу. Другие – о силе веры. Мало кто вспоминал об отчаянных людях, вроде нее самой, что сидят в нерабочих бункерах, чтобы помочь ближнему своему в нужде.

Она передвинула четки.

– Радуйся, Мария, благодати полная…

Называли их посланцами сна. Ксендз, два пастора, три монашки, раввин и два муллы. «Религиозный отряд» линии Говарда. Командование смотрело на них как на банду неопасных безумцев, которые, вооружившись только Библией, Торой или Кораном, прутся на фронт. Но бывали и такие моменты, когда одному из них приходилось оставаться с тяжело раненным или умирающим солдатом. Поэтому их терпели. Но не более того.

– Радуйся, Мария…

Солдат запнулся и вперился в нее внимательным взглядом. Прищурился, слегка напряг мышцы, словно проверяя, сумеет ли разорвать путы. Она ждала этого момента: почему-то мужчины раньше женщин реагировали на волну магхостов. «Как более слабые разумом», – всегда говорила сестра Клара.